Если применить немного заезженную, но наглядную аналогию, то положение Земли в космосе можно уподобить положению маленькой песчинки на одном из множества пляжей нашей планеты. Так вот, обитатели этой самой песчинки не только поняли, ЧТО они населяют, но и узнали обо всех остальных пляжах и их устройстве. Фантастика, если вдуматься. Но как быть с инопланетной жизнью? В отличие от звезд и галактик, ее в телескоп не увидишь. Конечно, спектральные характеристики какой-нибудь экзопланеты могут подсказать, что она чем-то населена, но на этом возможности астрономии заканчиваются... И в дело вступает биология. Да-да, как бы парадоксально это ни звучало. По газовому составу атмосферы планеты можно представить, каков растительный покров, насколько он сложен. Отталкиваясь от размера планеты, можно представить, какие ограничения на размер и физиологию организмов накладывает сила тяжести на поверхности. И так далее. Зная законы, по которым функционирует и развивается жизнь на Земле, можно сложить представление и о внеземной.

Инструментарий у так называемых ксенобиологов на первый взгляд небогат. Как пишет в своей книге Кершенбаум:

Возможно, эволюционная теория — единственный доступный нам способ изучения инопланетной жизни

Можно было бы сравнить этих исследователей с обитателями пресловутой платоновой пещеры, слагающих представление об инопланетянах по своим теням на пещерной стене. Но что это за «тени»! Они созданы эволюционной теорией — мощнейшим инструментом с невероятной предсказательной силой. В своей книге Арик Кершенбаум блестяще демонстрирует преимущества эволюционного подхода. При этом акцент сделан на универсальности эволюционных решений. Автор твердо стоит на той позиции, что при одинаковых вводных эволюционный процесс будет идти сходным образом, о каком бы уголке Вселенной ни шла речь. Надо сказать, у исследователей на этот счет имеются разные мнения, это признает и сам Кершенбаум:

... одни ученые считают, что, если отмотать время назад и заново „проиграть“ эволюцию, это приведет к радикально иным результатам: не появятся млекопитающие, улитки или птицы, вместо них мы увидим целый зоопарк незнакомых нам существ инопланетного облика. Другие убеждены, что, хотя конкретные детали будут отличаться, сохранятся узнаваемые для нас фундаментальные решения тех же задач — в том числе двуногий, обладающий большим мозгом, способный изготавливать орудия аналог человека

Первую точку зрения в свое время активно продвигал Стивен Джей Гулд . Вторую точку зрения отстаивает Саймон Конвей Моррис. Но и в самом деле, если мы говорим о разумных существах (а в книге Кершенбаума основное внимание уделено именно вопросам разумной инопланетной жизни), можно представить ряд обязательных переходов, или инноваций, которые должны совершить живые организмы на пути к обретению разума. Кершенбаум последовательно и аргументировано описывает эти инновации на протяжении большей части книги. По его мнению, чтобы стать разумным, животному прежде всего следует быть хищником, и не пассивным, а способным к движению. Впрочем, последнее помогает и жертвам. Развитие социального поведения помогает как спасаться от хищников, так и повышать эффективность охоты. Между особями неизбежно происходит коммуникация. Сложные отношения между организмами приводят к развитию интеллекта — животные становятся способны предсказывать поведение других особей и события окружающего мира. Благодаря сочетанию социального поведения, коммуникации и интеллекта возникают коммуникативные системы, способные передавать большой объем информации. На каком-то этапе своего развития сложная коммуникация превращается в язык. Имея все вышеперечисленное, живые существа неизбежно начнут создавать сложные технологии (как видите, для этого не обязательно встречать в саванне зловещий черный монолит ).

Критику «неисповедимости» путей эволюции, и конкретно взглядов Гулда, можно неоднократно встретить в книгах Ричарда Докинза. Будучи хорошими друзьями, Докинз и Гулд всегда находили предметы для жарких споров. — Прим. автора рецензии.

На всякий случай, это отсылка к «Космической одиссее 2001». — Прим. автора рецензии.

Следуя логике Кершенбаума, если бы чиксулубский астероид не убил динозавров, нас бы, конечно, не появилось, зато ящеры эволюционировали бы со временем в разумных гуманоидов. Точно так же, если бы не случилось пермского массового вымирания, звероящеры со временем превратились бы в разумных гуманоидов (млекопитающих, надо полагать). Здесь хочется отметить, что Кершенбаум совсем не придерживается той точки зрения, что живые организмы во вселенной непременно должны стать разумными. Иные виды могут и застрять на каких-то стадиях на неопределенное время. В главах, посвященных интеллекту, коммуникации и языку, как раз обсуждается, почему на нашей планете так много животных, наделенных интеллектом, и всего один вид, обретший язык.

Говоря об эволюции, стоит также упомянуть, что по мнению Кершенбаума, во Вселенной может найтись место и отбору на ламарковских принципах. Потому что, во-первых, так и происходит культурная эволюция, а во-вторых, так должна развиваться искусственная жизнь (есть версия, что ботов в безграничном космосе более вероятно встретить, нежели их создателей). В неизменных условиях среды, считает Кершенбаум, наследование приобретенных признаков даже выгоднее обычного естественного отбора. Правда, описывая эволюцию по Ламарку, сравнивая ее с дарвиновской — и даже находя определенные ее преимущества, автор опускает кое-какие «маленькие» детали. Упражнение и неупражнение органов и наследование приобретенных признаков — лишь верхушка айсберга под названием «ламаркизм». Собственно, наследование приобретенных признаков в XIX веке никто не считал дикостью. Даже Дарвин, не имевший внятной теории наследственности, придумал пангенезис — по сути та же самая Ламарковская идея. Кершенбаум, как, впрочем, и многие другие писатели, забывает упомянуть, что в основе «теории» Ламарка лежали совершенно ненаучные виталистические измышления о некоем «живом начале» и телеологические представления о стремлении всех живых организмов к совершенству. Именно за это его теория и была подвергнута критике и даже осмеянию в начале XIX века . Так что при разговоре о теории Ламарка следовало бы предупреждать, что «теория» эта никуда не годится, и только потом пытаться отыскивать в ней какие-либо рациональные зерна.

За десятилетие до «Философии зоологии» Ламарка, Алесандро Вольта продемонстрировал, что животное электричество имеет физическую природу — и тем самым нанес сильный удар по виталистическим представлениям, — таков был контекст эпохи. — Прим. автора рецензии.

Прочитав книгу Кершенбаума, становится трудно воспринимать кинофантастику, наполненную бесконечным числом самых странных форм, которые в реальности никогда не появились бы нормальным эволюционным путем. Иронично, но после выхода «Аватара» кто только не упрекал Джеймса Кэмерона в отсутствии фантазии. Видите ли, не смог придумать ничего лучше синекожих гуманоидов с бионическими USB портами в хвосте. А выходит, что обвинения, в целом, несправедливы, — все Кэмерон сделал «по науке». Почти. Способ коммуникации на’ви Кершенбаум наверняка раскритиковал бы. Имея возможность коммуницировать в обычных модальностях, для на’ви нет никакой эволюционной необходимости подсоединяться время от времени к странной планетарной «нейросети». Руководствуясь принципом естественного отбора, Кершенбаум подверг критике возможность телепатической коммуникации (частое в научной фантастике явление) и признал сомнительной, но не невозможной коммуникацию, основанную на восприятии электромагнитных волн, как у электрических угрей. Другое дело, что не каждый способ коммуникации подходит для развития языка. Кстати, язык, построенный исключительно на визуальной передаче информации, автор не отрицает (реверанс в сторону фильма «Прибытие»).

Несмотря на столь интригующее название, книга Арика Кершенбаума, к счастью, не оправдала моих опасений — она не имеет ничего общего с бестиарием , в котором один инопланетный зверь удивительнее другого, и все преподносится под якобы научным соусом.

Вроде сериала «Инопланетные миры» от Netflix. — Прим. автора рецензии.

Ксенобиология давно нуждалась в таком научно-популярном произведении. Несмотря на необычный объект исследования, это вполне серьезная дисциплина, которая поднимает серьезные вопросы. В первую очередь о сущности жизни. Как признался Кершенбаум:

Может показаться, что эта книга — только об инопланетянах, но на самом деле она посвящена жизни как таковой: всему живому, жизни в самом фундаментальном смысле. Она в такой же степени о жизни на Земле, как и о жизни на других планетах

Из книги можно сделать один несомненный вывод: лишь досконально изучив, поняв и сохранив земную жизнь, мы будем готовы ко встрече с жизнью инопланетной.