Различные механизмы и машины неотъемлемо сопровождают человечество на всем пути его развития, помогая выполнять задачи, которые лежат за пределами человеческих возможностей. Однако помимо крупных, привычных для нас аппаратов, разрабатываются еще и машины в формате «микро» — например, искусственные мышцы или микроскопические моторы. За разработку таких молекулярных машин и присуждена Нобелевская премия 2016 в области химии.

В 2016 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине присудили профессору Токийского технологического института Ёсинори Осуми. Японский ученый удостоился ее за свои фундаментальные работы, объяснившие миру, как происходит аутофагия — ключевой процесс переработки и реутилизации клеточных компонентов.

Герой нашего сегодняшнего рассказа получил едва ли не самую спорную «научную» Нобелевскую премию. Интересно, что чуть раньше он номинировался на медицинского «нобеля» совсем за другое, весьма достойное деяние. Но за создание ангиографии бывший министр иностранных дел Португалии премию не получил — Нобелевский комитет отблагодарил его «за открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях». Проще говоря, за лоботомию. Итак, знакомьтесь — Антонио Каэтану ди Абреу Фрейри, более известный как Эгаш Мониш.

Этот человек прожил длинную, интересную и упорную жизнь. Он сумел распространить один из главных физиологических принципов — «всё или ничего» — на нервные клетки, начал строить «карту чувств» головного мозга, подтвердил и сумел добиться признания одного из главных методов нейронаук — электроэнцефалографии — и получил за свои заслуги не только баронский титул, но и Нобелевскую премию. Имя ему — Эдгар Дуглас Эдриан, а формулировка Нобелевского комитета: «за открытия, касающиеся функций нервных клеток».

Этот человек прожил долгую, непростую жизнь, прославился одним-единственным экспериментом, к которому шел очень долго и наконец увидел его во сне. Именно ему мы обязаны тем, что знаем, как передается сигнал от нейрона к нейрону. Посчитав, что это знание дорогого стόит, Нобелевский комитет в 1936 году удостоил главной научной премии Отто Лёви — именно так звали героя этой статьи и первооткрывателя важнейшего принципа работы нервной системы. Формулировка Нобелевского комитета: «за открытия, связанные с химической передачей нервных импульсов».

Когда возникает вопрос, кто «изобрел» антибиотики, все отвечают: Александр Флеминг. Однако открытие Флеминга было случайным, да и «антибиотиком» пенициллин стал задним числом. Подлинным создателем антимикробных препаратов нужно считать человека, который долго и сознательно шел к этому, разработал не одно лекарство, да и само слово «антибиотик» — его заслуга. Итак, встречайте — американец винницко-одесского происхождения Зельман Ваксман, за свои работы удостоенный Нобелевской премии по физиологии и медицине. Формулировка Нобелевского комитета: «за открытие стрептомицина, первого антибиотика, эффективного при лечении туберкулеза».

Удивительное дело: пять из пяти коллег, которым я рассказывал, что начал работу над статьей о нашем сегодняшнем герое, спрашивали меня — кто таков? И никак не реагировали на его фамилию. Зато когда я рассказывал суть его главного эксперимента, сразу же вспоминали: «А... ну так это я знаю...» Собственно говоря, и сам автор статьи оказался в такой ситуации — историю главного открытия нобелевского лауреата 1929 года он знал еще в школе (благо, хорошая была школа), а вот имя выветрилось за десятилетия. Еще одно удивляет: вещество, которое принесло ему славу, наш герой не открыл. Название ему дал не он, выделил — тоже не он. Даже предположение о его существовании, кажется, выдвинул сотрудник. А «нобеля» получил он — голландец Христиан Эйкман. И нельзя сказать, что не заслуженно. Формулировка Нобелевского комитета: «за его открытие антиневритного витамина».