Генриху Эрлиху и Сергею Комарову, написавшим «Легко ли плыть в сиропе», пришла в голову замечательная по своей сути идея: рассказать об открытиях, удостоившихся Шнобелевской, или, как ее еще называют, Игнобелевской премии. Авторы расскажут, как кока-кола влияет на сперматозоиды, на какие знания опирается переводчик с собачьего, как афродизиаки могут помочь пацифистам, что такое трансцендентальная (которая, кстати, в книге называется трансцендетной) медитация, как влияет на болевые ощущения созерцание картин Возрождения и какова чувствительность разных частей тела к укусам пчел. Сразу хочется предупредить: многое рассказанное в книге не является настоящей наукой, и вам не всегда об этом скажут.

Игнобелевская (Ig Nobel prize), или Шнобелевская премия — шуточная премия, организованная в противовес Нобелевской. Ее вручают «за достижения, которые заставляют сначала засмеяться, а затем задуматься». Получение этой премии — вовсе не знак качества статьи, и уж тем более не стоит думать, что все получившие ее — настоящие ученые в общепризнанном строгом смысле слова, а не по самоопределению. Среди ее лауреатов и, как отмечается в книге «Легко ли плыть в сиропе», например, якобы питающаяся многие годы только праной Джасмухин (премия по литературе 2000 года). «В нашей стране ее почему-то считают шутовской, даже уничижительной, что подчеркивается ее исковерканным названием — Шнобелевская. Но вот что примечательно: подавляющее большинство лауреатов Игнобелевской премии съезжаются со всего мира в Гарвардский университет (США), чтобы принять участие в церемонии награждения. Премии вручают всамделишные нобелевские лауреаты, которых в Гарварде предостаточно, а сама церемония превращается в веселый капустник, отражающий дух настоящей науки и совершенно не похожий на стокгольмский официоз», — пишут авторы.

«Легко ли плыть в сиропе» оставляет неоднозначное впечатление. С одной стороны, узнать о том, как нелепые на первый взгляд исследования уходят в «большую науку», крайне увлекательно. Например, задавшись вопросом, как дятлу удается успешно долбить деревья и не заработать себе сотрясение мозга, ученые помогли робототехнике. Ведь действительно, мы все были детьми и задавали вопросы об устройстве мира, а потом некоторые из нас выросли и решили на эти вопросы ответить. Почему бы не показать и эту сторону науки? Да и сама книга написана разговорным и не всегда гладким языком, практически без сложных терминов, и представляет собой сборник веселых рассказов.

С другой стороны, не покидает ощущение некоторой бессвязности повествования. Исследования довольно вольно раскиданы по четырем частям («Народ хочет знать», «Сделаем жизнь лучше!», «Познай самого себя» и «Настоящий ученый»), и ничто не мешает прекратить чтение на одном рассказе, пропустить несколько и через месяц опять начать читать с любой подглавки. В целом, это даже скорее не книга, а подборка faits divers разной древности, как говорят французы.

Новости по подобным публикациям очень любит пресса: наверняка читатель скорее перейдет по ссылке на статью о левитирующих лягушках, чем об обнаружении очередного сложнопроизносимого белка, участвующего в сигналинге еще более сложнопроизносимых молекул. Но при этом стоит довольно четко разделять остроумные и качественные эксперименты (например, работа может быть посвящена чему-то очень забавному или странному на первый взгляд человека стороннего, как получение пробиотических сырокопченых колбас с помощью закваски из бактерий, выделенных из фекалий), несущих настоящую научную ценность, и забавные, интересные, но просто плохо сделанные или даже лженаучные работы. К сожалению, в этой книге они отнюдь не всегда отделены друг от друга.

Более того, как видно по ремаркам, авторы явственно знают, каков должен быть хороший научный эксперимент, тем более оба они — научные авторы со стажем: Генрих Эрлих — доктор химических наук, а Сергей Комаров — кандидат физико-математических наук. Но почему-то часто они не считают нужным показать читателю, в чем же проблема. Это бы, конечно, утяжелило книгу, но сделало бы ее не развлекательной, а познавательной. Либо, возможно, надо было иначе построить нарратив и выбирать те исследования из получивших Игнобелевскую премию, которые действительно качественны? Либо вовсе признать, что есть люди, которые только думают, что занимаются наукой, и просто рассказать о них истории, которые бы повеселили аудиторию?

Нельзя исключить и вариант, что авторы высокого мнения о своей аудитории, которой понятна ненаучность исследований и без дополнительных пояснений. Однако (возможно, у рецензента просто не хватило чувства юмора распознать это) разве в книге, претендующей на научность, могут быть такие пассажи?

По мере того как немногочисленные исследователи-энтузиасты превращались в многомиллионную армию профессиональных научных работников, испарялись романтизм и самоотверженность, уступая место прагматизму и компьютерному моделированию. Зачем, действительно, исследователю испытывать на себе разработанное им лекарственное средство? Он даже сто раз подумает, прежде чем вколоть его мышке, а ну как мышка будет от этого страдать, а с ней и все защитники животных. Куда как лучше провести тестирование in silico, на компьютере — быстро и дешево.

Но не перевелись еще настоящие ученые, готовые поставить эксперимент на себе, чтобы послужить на благо человечеству и даже — берите шире! — братьям нашим меньшим.

Кстати, восхваление ученых, которые сейчас всё еще ставят эксперименты на себе, проскальзывает в книге довольно часто. Подобное желание делать выводы по выборке из одного человека уже не раз приносило плачевные результаты.

Например, как рассказывает в одной из своих лекций Алексей Водовозов, Ганеман — основоположник гомеопатии — проводил опыты с хинином на себе и по их результатам выводил общие принципы гомеопатии. Но он не догадывался, что у него была идиосинкразия к хинину, и у большинства людей реакция была бы совсем другой.

Авторы не отказали себе в удовольствии и пофилософствовать на тему того, что же такое научные знания:

О науке сейчас пишут и рассказывают много, но как-то не о том. Речь по большей части идет о знаниях, об установленных «научных фактах». Однако знания, факты — это вообще не о том. Это не наука, это результат деятельности ученых. Именно деятельность по выявлению и объяснению устройства и законов развития природы, человека и общества и есть наука.

Часто проскакивает даже восхищение теми, что экспериментирует без оглядки на золотые стандарты современной науки, а в пример приводятся опыты прошлого, не отягощенные оковами сегодняшних правил. Не думаю, что нужно уточнять, что такой подход в свете научных и этических представлений нашего времени вполне может умалить значимость эксперимента.

Эксперимент Гудзака был поставлен очень давно, когда научная методология еще не была развита, а о методах статистической обработки результатов эксперимента, тем более о двойном слепом методе с объективным контролем, никто и не слыхивал. Равно как никого не волновало получение добровольного информированного согласия на участие в эксперименте. Что, впрочем, нисколько не умаляет высокой научной значимости выполненной работы.

Или, например, то, как рассказывается о плацебо и ноцебо, тоже вызывает вопросы. То, что эффект плацебо существует, никто не спорит. Однако неясно: в последней приведённой цитате авторы действительно считают, что кому-то из пациентов со СПИДом он поможет, или подобная формулировка вставлена для красного словца?

...в медицинских статьях об испытаниях новых препаратов часто встречается упоминание о том, что в контрольной группе, принимавшей плацебо, положительный эффект тоже был, хотя и ниже. Вот первая попавшаяся нам под руку статья — о попытках лечить СПИД лентинаном, противораковым иммуномодулятором, выделяемым из гриба шиитаке. Снижение концентрации белка ВИЧ под названием р24 заметили у восьми пациентов, принимавших лентинан, и у двоих, принимавших плацебо. Выходит, что ложный препарат — фактически самовнушение — помог организму противостоять опаснейшей инфекции. ... Выходит, идея лечить инфекцию силой воли не совсем абсурдна, как и идея лечить СПИД грибной вытяжкой, — у того, кто в нее верит, эффект плацебо проявит себя в полную силу, даже если вытяжка сама по себе бесполезна.

Таких мест в книге можно найти много. С точки зрения занудства (зачеркнуто, ведь по мнению авторов, «если относиться ко всему серьезно, то впору бросать науку, плодящую незнамо что, и переквалифицироваться в управдомы, где все четко и понятно») просветительства это недопустимо: ведь нужно подробно рассказать, что вот здесь совершенно нельзя посчитать статистику, тут — показать, почему сам эксперимент поставлен некорректно, а там это и вовсе не наука. Вероятно, авторы от этого воздерживаются (оговорки, что так вообще неправильно делать, редко, но проскакивают), в целях пробуждения внутреннего ребенка и интереса к науке per se. Это, безусловно, отнимает много очков у параметра «научная грамотность», но может добавить интересности в глазах обывателя.

Одну из идей этой книги можно выразить цитатой из Максима Горького: «Безумству храбрых поём мы славу!»:

Наша книга ... — об ученых и их работе, об упорстве, без которого невозможны научные открытия. Пусть это упорство в заблуждении, все равно оно достойно уважения. И что такое заблуждение в науке? Заблуждение — это то, что противоречит канону, устоявшимся взглядам, согласованному мнению научного сообщества или, во всяком случае, большей его части. Но это мнение может быть ошибочным, более того, оно точно ошибочно. ... Парадокс науки состоит в том, что любое научное утверждение рано или поздно будет опровергнуто и объявлено заблуждением. То есть ученый создает нечто, вкладывая в это все свои силы и душу, и при этом ясно понимает, что созданное им в будущем будет признано ложным знанием.

Честно говоря, авторы, пожалуй, уже уходят в диалектику, поскольку по поводу этого вопроса можно дискутировать и дискутировать. Действительно ли все ученые, упорствующие в своих антинаучных подходах, достойны уважения и будет ли опровергнуто каждое открытие?

И, пожалуй, вторая основополагающая идея этой публикации в том, что наукой нельзя заниматься с постным выражением лица. Чувство юмора и любопытство — важные для ученого (да и для любого человека) характеристики, ведь именно они порой помогают делать неординарные открытия. Более того, многие века именно тяга познавать мир и без стеснения искать ответы на любые вопросы потихоньку двигали науку вперед. Но, к сожалению или к счастью, сегодня на одном чувстве юмора хорошей науки не сделаешь. Любой самый неожиданный и нестандартный эксперимент должен соответствовать критериям научного знания и доказательности. Гипотеза должна быть грамотно сформулирована, результаты — обсчитаны статистически, а выводы сделаны с опорой на уже существующую литературу вне зависимости от того, подкрепляют они ее или опровергают. Исследование, оторванное от научной реальности нашего времени, уже не является научным. И это нельзя забывать, читая «Легко ли плыть в сиропе».