Середина ХХ века — эпоха больших мечтаний и свершений, отчаянных и безрассудных действий, которые нередко увенчиваются успехом (хотя и далеко не всегда), головокружительных подвигов, невероятных открытий и прорывов человечества. И все это происходит в то время, когда многие современные технологии находятся буквально в зачаточном состоянии, а некоторые появятся и вовсе спустя десятилетия.

И при этом люди в самых разных областях дерзают и добиваются небывалого: покоряют ранее недоступные точки на нашей планете и отправляются в космос, вживляют электроды в мозг животных и людей, наблюдая невероятные последствия таких манипуляций, расшифровывают структуру ДНК и расщепляют атом. В это же время, медики проводят и первые пересадки органов, пока еще обреченные на неудачу: человечество еще не научилось подавлять иммунный ответ организма на чужеродные ткани, и пересаженные органы неминуемо отторгаются, продлевая жизнь отчаянным добровольцам, обреченным на смерть, на несколько недель или месяцев. И все же люди неутомимо продолжают экспериментировать, расширяя горизонт возможного все дальше и дальше, туда, где еще не так давно лежала область фантастического.

Людям вечно не терпится заглянуть в будущее, которое уже совсем рядом. „Мы стоим на пороге множества открытий, — замечал герой Мэри Шелли Виктор Франкенштейн, — и единственной помехой является наша робость и леность“. Смеем ли мы вмешиваться своими технологиями в заведенный миропорядок? Ответ: да, смеем. От „железных легких“ (специальных камер с переменным давлением воздуха) до нынешних аппаратов ИВЛ, от первой операции на почке до инноваций в генной терапии, от реанимации охлаждением мозга „по Уайту“ до имплантируемых нервных сетей — настоящее нашей медицины есть результат смелых дерзаний медицины прошлого. На наших глазах превратилось в науку то, что когда-то было научной фантастикой, — и все же пересадка органов поныне щекочет наши нервы сочетанием любопытства и затаенного ужаса. Чей пульс стучит в ушах матери погибшего ребенка, когда она слышит, как бьется его сердце в груди другого человека? И если мы получаем чужое сердце, легкие или печень, становимся ли мы сами в чем-то другими людьми?

Бренди Скиллаче описывает историю хирурга Роберта Уайта, истового католика, неутомимого исследователя и выдающегося нейрохирурга, человека, который смог спасти сотни человеческих жизней, погубив при этом жизни сотен собак и обезьян. Это история человека, впервые задумавшего осуществить пересадку головы человека на другое тело. Повествование напоминает художественный роман, в нем нет сухих цифр или сложных и детальных описаний медицинских процедур, но сюжет этого романа — реальные события, а его детали основаны на кропотливом сборе фактуры — интервью с участниками событий, изучении интервью и статей и всего того наследия, которое оставил после себя доктор Уайт.

Рассказывая о невероятных медицинских прорывах, Бренди Скиллаче упоминает и советских исследователей-первопроходцев, занятых той же проблемой — пересадкой органов и даже частей тела, с тем, чтобы добиться успехов и иметь возможность перенести свои наработки в медицину, пересаживая органы и ткани пациентам взамен отказавших. Мне, как российскому читателю, было любопытно взглянуть на историю технологического соревнования между двумя сверхдержавами ХХ века — США и Советским Союзом — глазами западного журналиста и историка науки. Такое нечасто встретишь у зарубежных авторов. Стремление превзойти соперника подстегивало людей по обе стороны железного занавеса, хотя, по-видимому, у новаторов в Америке было гораздо больше возможностей и технологий, чтобы реализовать свои дерзкие идеи. Хотя о советских ученых и их исследованиях рассказывается не так много, в книге указываются источники, из которых автор брала информацию, — так что заинтересованный читатель, владеющий английским, сможет при желании сам разыскать дополнительные сведения об описанных Скиллаче эпизодах.

Сразу после окончания Второй мировой войны, когда начинается это повествование, еще не существовало биоэтики, и Роберт Уайт был одним из тех, кто повлиял на то, как и при каких обстоятельствах складывалась эта дисциплина. Уайт выступал против зоозащитников, отстаивая право исследователей проводить эксперименты на животных, если от этого зависит благополучие людей, благополучие пациентов и прогресс науки. В книге рассказывается и история появления зоозащитного движения в Америке, и история противостояния активистов и коллег Роберта Уайта, для кого исследования на животных были необходимой частью научной работы.

Рассказ о нейрохирурге, мечтающем пересадить голову человека и открыть таким образом новую фантастическую главу в истории трансплантологии, читается очень легко, буквально на одном дыхании — если, конечно, читатель не слишком впечатлителен и обладает изрядной степенью невозмутимости и крепкими нервами. Хирургия — довольно кровавая область, особенно когда речь идет о неизбежных в таком сложном деле исследованиях на животных, и рассказать о фантастических опытах по пересадке голов собак и обезьян, опустив нелицеприятные подробности такой процедуры, просто невозможно.

Если читателя не отпугивает медицинская (и этическая) сторона этой невероятной истории и сопутствующие ей физиологические подробности, я могу рекомендовать эту книгу к прочтению.