Отныне я была свободна от надменных, тщеславных, корыстных ожиданий научных кругов. Я не изменю мир, не взращу научное поколение, не прославлю свой университет. Я просто буду работать в лаборатории, вкладывая себя всю — и душу, и тело.

В интервью программе PBS Newshour, посвященному выходу из печати своей первой книги «Девушка из лаборатории» (2016), профессор Джарен (рис. 1) рассказала, как появилась на свет эта книга. Хоуп подчеркнула, что для нее, как и для большинства ученых, естественно и привычно представлять результаты своих исследований в форме докладов, статей, грантов и учебников. Однако когда она села писать учебник по биологии растений, то не смогла как обычно сухо и кратко изложить результаты своей многолетней работы. Ей захотелось разделить с читателем свою любовь к растениям, желание «научиться видеть жизнь глазами растений, поставить себя на их место и разобраться, как они функционируют». Такой абсолютно оригинальный подход, по словам Хоуп, позволил создать «новую науку об окружающей среде — основанную не на антропоцентричном видении мира, в котором в числе прочего есть растения, а на вселенной растений, где существуем и мы сами». И именно этот «неантропоцентричный» взгляд на жизнь стал «изюминкой» ее автобиографической повести, в которой цикл развития растения перекликается с собственным взрослением и развитием автора.

Хоуп «очеловечивает» растения, описывая, как семена терпеливо ждут подходящего момента, чтобы пойти на риск, «с головой нырнуть в работу» и, выпустив первый корешок, сделать ставку в игре, «где поражение означает смерть, а вероятность успеха ничтожно мала — один шанс на миллион», а подросшие деревья «каждый год вынуждены рационально планировать бюджет».

Человечество не знает, как создать лист, но знает, как его уничтожить.

Постоянным рефреном в книге звучит идея о том, что растения населили эту Планету значительно раньше человека, и именно им мы обязаны всем, что имеем. Но Человечество, к сожалению, недостаточно дальновидно и плохо помнит то хорошее, что достается ему «даром», а технические возможности развиваются настолько стремительно, что для нас не составляет труда в течение часа уничтожить то, что Природа создавала столетие, и мы не слишком задумываемся о последствиях.

...начиная с 1990-го мы каждый год оставляем за собой больше восьми миллиардов новых пней. Если продолжать рубить здоровые деревья такими темпами, не пройдет и шестисот лет, как не останется ничего, кроме этих пеньков.

Хоуп пишет о том, как сильно человек отличается от растения, подчеркивая при этом, что растения во многом успешнее людей, и, тем не менее, и те, и другие проходят похожий цикл развития и встречают на своем пути схожие трудности, которые каждый преодолевает в одиночку или, если повезет, получая чью-то дружескую поддержку, за которую зачастую тоже приходится платить и растениям, и людям. Но если бы ей не повезло встретить своего бессменного коллегу в лаборатории, Билла, про которого она пишет: «Его сильные стороны компенсируют мои слабости; вместе мы — полноценная личность, обе половинки которой получают часть необходимого из окружающего мира, а часть — от партнера», — ее путь в науке сложился бы совершенно иначе.

Быть ученым — это, несомненно привилегия, но одновременно это и большая работа, требующая полного погружения: целый ряд неудач и огромное количество рутинного труда предшествуют обычно даже самым крошечным открытиям. По словам Хоуп:

[есть только] два способа справиться с крупным разочарованием. Можно остановиться, глубоко вдохнуть, очистить разум, уйти домой и отвлечься на вечер, чтобы начать заново на следующее утро. Либо немедленно перегруппироваться, опустить голову и нырнуть на самое дно; проработать на час дольше, чем накануне, но не сбегать из ситуации, когда что-то пошло не так. Первый способ позволит вам остаться адекватным человеком, но только второй ведет к великим открытиям.

Читателю это утверждение может показаться спорным, но несомненно, что многие эксперименты требуют длительной и скрупулезной работы, а признание и понимание важности полученных данных может заставить себя ждать довольно долго. Именно таким «экспериментом с отложенным признанием» стал опыт с ситхинской ивой, проведенный в штате Вашингтон в конце 70-х годов ХХ века. Более 20 лет понадобилось, чтобы показать, как «образование летучих органических соединений одним растением способно повлиять на проявление гена в другом, продемонстрировав таким образом механизм коммуникации между ивами». Хоуп описывает этот эксперимент как боевую операцию, за ходом которой читатель следит, затаив дыхание:

«В войне между растениями и насекомыми, бушующей уже 400 миллионов лет, потери несут обе стороны. В 1977 году один из лесов округа Кинг, штат Вашингтон, где проводились исследования местного университета, был практически уничтожен внезапно напавшими насекомыми. Войска гусениц коконопрядов сметали все на своем пути. Им удалось полностью лишить листьев несколько жертв, а множество других смертельно ранить. В целом урон популяции широколистных растений в этой области оказался весьма значительным. Однако всем известно: можно выиграть битву, но проиграть войну. Деревья не устают доказывать эту мудрость.» В процессе эксперимента ученые заметили, что «в листьях деревьев, уцелевших во время атаки гусениц, появилось какое-то химическое соединение, заставлявшее гусениц болеть. Самое замечательное в этой истории то, что в полутора километрах от места военных действий росли здоровые ситхинские ивы. Та атака их не задела, но для коконопрядов их листья тоже оказались практически несъедобны. Получая в качестве пищи листву этих здоровых ив, росших в совершенно другом месте, гусеницы постепенно слабели и заболевали. Всего два года назад они легко могли уничтожить целый лес — но теперь им это было не под силу. Ученые уже знали о взаимном влиянии растущих рядом деревьев через выделения их корней; но изучаемые ситхинские ивы находились слишком далеко, чтобы нечто подобное было возможно в этом случае. Нет, здесь явно имел место какой-то надземный сигнал, переданный пострадавшими и полученный остальными. Оставалось предположить, что стоило гусеницам напасть на листья, как растение начало закачивать в них яд, параллельно выбрасывая в воздух летучие органические соединения. В дальнейшем, предполагают ученые, ЛОС преодолели полтора километра и были распознаны ситхинскими ивами как сигнал тревоги. После этого они начали вырабатывать такой же яд, заранее наполняя им листву».

Про ивы и летучие органические соединения — ЛОС, например жасмоновую кислоту, — подробнее можно прочитать в статье на биомолекуле: Жасмонаты: «слёзы феникса» из растений.

Книга «Девушка из лаборатории» будет интересна широкому кругу читателей, которым любопытно заглянуть в повседневную жизнь обыкновенного научного работника, преподавателя университета, женщины-ученого. Подойдет книга и для студентов, собирающихся связать с наукой свое будущее, потому что профессор Джарен очень искренне и с юмором делится с читателем не только описанием собственных лабораторных будней, но также историями со студенческих выездных практик:

Пяти дней и примерно 1000 километров достаточно, чтобы студенты поняли, как сильно разнятся почвы в зависимости от ландшафта, и настроились на необходимость думать и исследовать, что критически пригодится им в работе. К концу поездки они либо влюбляются в наше дело, либо проникаются к нему лютой ненавистью — а это уже позволяет им определиться со специальностью в целом. Пять дней в грязи дают студентам больше, чем год в аудитории, — а значит, во время подобных вылазок я делаю нечто гораздо более важное и нужное.

В марте 2020 году в печать вышла вторая книга Джарен Хоуп, которая еще не переведена на русский язык — «The Story of More: How We Got to Climate Change and Where to Go from Here». В этой книге Джарен обсуждает важнейшие причины стремительного ухудшения экологической ситуации на Земле, а также возможные способы решения этой остро стоящей перед цивилизацией XXI века проблемы (по крайней мере до пандемии Covid19, именно проблема глобального изменения климата казалась самой острой и требующей общемирового внимания).