Когда человек моего поколения слышит слово «Дейл», в мыслях возникает симпатичный бурундук, который спешит вместе со своим другом Чипом на помощь. Нынешний герой мало похож на него: сэр Генри Холлет Дейл на фотографиях серьезен и солиден (рис. 1). Однако его работы, приведшие к Нобелевской премии по физиологии и медицине, тоже помогли многим людям, страдающим серьезной болезнью — миастенией. Но обо всём по порядку.

Будущий нобелиат родился в Лондоне, в семье владельца керамической мануфактуры Чарльза Джеймса Дейла, и с достаточно раннего возраста увлекся естественными науками. Виной тому — начальная школа Кембриджа, которую посещал Дейл. В ней повезло собраться преподавателям, которые любили свои предметы — и увлекали школяров.

А Кембридж в конце XIX века — это центр мировой физиологии. Так что обучение Дейла продолжилось в Тринити-колледже. Дейл слушал лекции знаменитого Уолтера Холбрука Гаскелла — одного из ведущих мировых специалистов (Гаскелл знаменит своими работами по сокращению сердца и по вегетативной нервной системе).

В 1898 году Дейл с отличием сдал все экзамены и четыре года занимался экспериментальной работой в различных лабораториях Кембриджа, проходил клиническое обучение в госпитале Св. Варфоломея в Лондоне. В 1902 году перед ним, как и перед любым молодым медиком, встал вопрос: кем быть дальше — клиницистом или исследователем? Наука перевесила, и два года наш герой работал в Университетском колледже Лондона у физиологов Эрнеста Старлинга и Уильяма Бейлисса (рис. 2) — изучая гормон секретин, вырабатываемый тонкой кишкой.

Тогда еще Дейл не занимался нервной системой, но именно в этот период друг Дейла Томас Рентон Элиотт (рис. 3) сформулировал революционную мысль: от нейрона к нейрону сигналы передаются химическим способом. А конкретно — при помощи адреналина (позже установили, что главные нейромедиаторы адренергической системы — предшественники адреналина норадреналин [1] и дофамин [2]).

Дейл запомнил это предположение, однако в 1904 году сделал неожиданный ход конём: вместо продолжения академической карьеры ушел в фарму. Он начал работу в фармацевтической компании «Баррог Уэлкам энд компани»*, где занялся фармакологией спорыньи — гриба, поражающего рожь и другие хлебные злаки. Полувеком позже из спорыньи получат знаменитый ЛСД-25, а пока ее активно использовали акушеры-гинекологи для стимуляции послеродовых сокращений матки (остановки кровотечения при ее атонии).

* — Фармацевтическая компания Burroughs Wellcome & Co. (рис. 4) основана в 1880 году в Лондоне двумя приятелями, американскими фармацевтами Генри Уэлкамом и Сайлесом Баррогом (скончался от пневмонии в 1895-м). Уэлкам старался привлечь в свои исследовательские лаборатории (Henry Wellcome’s physiological and chemical research laboratories) не просто способных, а блестящих ученых, предоставляя им очень выгодные условия: например, возможность развивать интересующие их темы и без корпоративных ограничений публиковать результаты. И ему это удавалось. Одним из таких ученых и был Генри Дейл. Более того, исследования «фирмачей» уважала и размещала на страницах своих изданий консервативная академическая среда — неслыханное обстоятельство для тех лет!

Именно Burroughs Wellcome & Co. благодаря вложениям в высококлассное оборудование внедрила на британский фармрынок препараты в таблетированной форме (раньше подавляющее большинство лекарств выпускалось в виде порошка или жидкости). И именно эта компания для защиты своих спрессованных детищ от конкуренции в 1884 году сотворила один из самых известных и мощных брендов в истории бизнеса — «Таблоид», от tablet и alkaloid. Эта торговая марка распространилась вначале с таблеток на всю продукцию Burroughs Wellcome & Co. (включая домашние аптечки и чай), а затем и вовсе «ушла в народ» для обозначения компактной формы [3]. В 1901 году появилась «таблоидная журналистика» (газеты с «конденсированными, легко поглощаемыми» статьями) с последующим переходом к таблоидному формату («конденсированное» изложение дополнилось меньшим размером страниц). С таким содержанием и дошел до нас этот термин. Сама же компания процветала и расширялась, позволив Генри Уэлкаму в 1936 году учредить фонд Wellcome Trust, спонсирующий биомедицинские исследования. Предприятие Уэлкама живо и сейчас — но уже как часть знаменитого фармгиганта GlaxoSmithKline. — Ред.

Работая над спорыньей, Дейл совершил два случайных открытия. Первое произошло, когда он заметил, что алкалоиды спорыньи «отменяют» повышение кровяного давления, вызванное тем самым адреналином, который, по мнению его друга, проводил нервные импульсы. Случайно открыл Дейл и гормон гипофиза — окситоцин (рис. 5). Тот самый, который ответственен за сокращение матки при родах.

Становилось всё интереснее — и в 1907 году Дейл присутствует на съезде физиологов в Гейдельберге, где проводится демонстрация физиологического действия экстракта спорыньи. Дейл понимает: экстракт загрязнен какими-то иными веществами. В итоге в 1910 году открыт гистамин, а в 1914-м Дейл публикует обширнейший обзор по физиологии другого вещества из спорыньи — ацетилхолина (рис. 5) [4]. Он отмечает, что физиологическое действие его очень похоже на электрическую стимуляцию нервных волокон. Проводник? Несомненно. Впрочем, доказал это уже другой химик — Отто Лёви, тогда работавший в Германии.

Они провели несколько совместных исследований с Дейлом, всё уточняя и уточняя роль ацетилхолина. Сам же Дейл параллельно продолжал исследования гистамина, и именно он понял, что это вещество — проводник анафилактического шока, открытого знаменитым Шарлем Рише [5]. А еще он занимался созданием такой нужной и важной ныне вещи, как международные фармстандарты. Дейл много работал на заседаниях Лиги Наций, пытаясь заставить государства выработать единые стандарты по применению инсулина, витаминов, дифтерийного антитоксина и других препаратов.

Работы по химической передаче импульсов (и понимание того, что существуют несколько нейромедиаторов) позволили Дейлу сформулировать некий принцип, который два десятилетия спустя стал именоваться принципом (или законом) Дейла [6]. В целом «принцип Дейла» можно сформулировать так: «Нейрон использует один и только один нейромедиатор для всех своих синапсов». То есть какой-то нейрон использует лишь дофамин, а какой-то — только ацетилхолин. «Холинергические синапсы» — слышали? Это об этом. Хотя потом всё оказалось сложнее...

Нобелевская премия 1936 года была ожидаема. И ожидаемо ее разделили Дейл и Лёви. В речи на церемонии вручения премии Горан Лилиестранд из Каролинского института сказал: «Вы и ваша школа значительно обогатили новую концепцию последними открытиями... Благодаря этим открытиям... фармакология как наука стала более влиятельной, а физиология и медицина пополнились новыми знаниями». Вероятно, это была одна из первых премий, полученная благодаря исследованиям фармкомпаний [7].

Ну и еще интересный факт: небольшую «нарезку» видео с лауреатами Нобелевской премии 1936 года можно увидеть на сайте Нобелевского комитета [8] — там есть и Генри Дейл с супругой, и другой кандидат — Отто Лёви — в движении.

Первоначально статья была опубликована в блоге автора на сайте Политехнического музея [9].

Литература

1. Тайны голубого пятна;
2. Дофаминовые болезни;
3. История компании Burroughs Wellcome & Co. Сайт фонда Wellcome Trust;
4. Молекула здравого ума;
5. Ренессансный человек в медицине: Шарль Робер Рише;
6. Dale H.H. (1935). Pharmacology and nerve-endings (Walter Ernest Dixon memorial lecture): (Section of therapeutics and pharmacology). Proc. R. Soc. Med. 28 (3), 319–330;
7. Кузница нобелевских кадров;
8. Видеозапись нобелиатов 1936 года, отправляющихся на церемонию вручения премии. Сайт Нобелевского комитета;
9. Паевский А. «Фармаколог, понявший нейроны». Сайт политехнического музея..