Удивительные картографы. Мастерство в освоении пространства и чувство времени (отрывок из главы 7)

Представьте, что поздней осенью вы едете где-то в Канаде по направлению к лежащим к югу от вас 48 штатам, к коттеджу в более теплых широтах, и вам предстоит преодолеть сотни миль. Вы едете в автомобиле по шоссе, но внезапно вас останавливают, вытаскивают из машины, сажают в запечатанный фургон и везут в аэропорт. С завязанными глазами вас грузят в самолет, и вы несколько часов проводите в воздухе, летя в неизвестном направлении. Сразу по прилете вас снова сажают в запечатанный фургон и доставляют в неизвестное место. Когда вам наконец-то развязывают глаза и отпускают, вы видите совершенно незнакомую местность. У вас нет ни карты ни компаса, ни GPS-навигатора. И вам нужно найти путь к теплому коттеджу, куда вы изначально направлялись, при том что вы в тысячах миль от него.

Что вы будете делать?

Нечто подобное недавно произошло с группой белоголовых зонотрихий. Эти маленькие певчие птички с черно-белыми полосатыми хохолками (каждая из которых, как оказалось, пернатая унция мужества и стойкости) мигрируют с мест гнездования на Аляске и в Канаде на зимовку в южную Калифорнию и Мексику. Когда одна из стай пролетала через Сиэтл по пути на юг, исследователи поймали 30 птиц — 15 взрослых и 15 молодых. Они поместили их в ящики и на частном самолете отвезли в город Принстон, штат Нью-Джерси, который находится в 3700 км от их обычного маршрута миграции. Там ученые выпустили птиц, чтобы посмотреть, сумеют ли они найти путь к традиционному месту зимовки. Уже через несколько часов после освобождения взрослые птицы сориентировались и двинулись в путешествие через всю страну в сторону южной Калифорнии и Мексики. Даже самые молодые из них, которые за свою короткую жизнь успели совершить всего один перелет, нашли какие-то ориентиры и отправились прямиком к своим зимним квартирам.

Несмотря на то что мозг у белоголовых зонотрихий размером с горошину, в своих навигационных способностях они намного превосходят большинство современных людей. Да, у нас тоже есть ментальные карты, которые мы создаем на основе соотношения знакомых ориентиров, например когда булочная или почта находятся в известной системе координат. Но когда крошечную птицу транспортируют далеко за пределы известной ей территории, а она точно прокладывает курс в нужное ей место назначения — согласитесь, это совсем другое дело. Это одна из удивительных способностей птичьего ума.

И ее невозможно объяснить только хорошей памятью. Как и чисто инстинктивным поведением, спецификой зрения, способностью воспринимать магнитное поле Земли либо точно придерживаться выбранного направления, ориентируясь по солнцу. Как пишет Джулия Франкенштейн, психолог из Центра когнитивных наук Фрайбургского университета: «Навигация, отслеживание своего местоположения и создание ментальной карты на основе опыта — невероятно сложный процесс». Он затрагивает такие когнитивные функции, как восприятие, внимание, расчет расстояния, определение относительного положения в пространстве, принятие решений, и многие другие — и все они сложны даже для крупного мозга млекопитающих.

Как же птицы это делают?

Некогда эта способность птиц считалась врожденной, основанной только на инстинктах. Теперь мы знаем, что навигация у птиц непосредственно связана с сенсорным восприятием, обучением и, самое главное, с замечательной способностью выстраивать в уме ментальную карту, опираясь на необычные и до сих пор неизвестные нам методы картографии.

Многое из того, что нам известно о навигационных способностях птиц, мы узнали от одного скромного вида, который на протяжении сотен лет подвергался тем или иным вариациям эксперимента, пережитого белоголовыми зонотрихиями, — от голубей. Голубиные гонки — популярное во многих странах развлечение, иногда называемое «лошадиными скачками для бедных». Птиц тренируют, выпуская их все дальше и дальше от родной голубятни. В конце концов голуби уверенно находят путь домой на расстоянии около 1500 км, пересекая неизвестную местность со средней скоростью около 80 км / час. Большинство из них возвращаются домой. Но не все.

Возьмем для примера историю о Белохвостике.

Одним апрельским утром 2002 г. голубевод Том Роден увидел у своей голубятни в Хаттерсли неподалеку от Манчестера, Англия, птицу со светлым хвостом. Она показалась ему смутно знакомой. Проверив регистрационное кольцо на лапке, Роден с удивлением узнал в ней своего гоночного голубя по имени Белохвостик, пропавшего пять лет назад во время гонки через Ла-Манш.

Белохвостик исчез при загадочных обстоятельствах. Он не был обычной птицей — он был чемпионом, победителем 13 гонок и ветераном, 15 раз пересекавшим пролив. На этот раз гонка проходила в честь 100-летия Королевской ассоциации голубиных гонок. За катастрофический провал ее окрестили Великой голубиной трагедией.

Воскресным утром в конце июня 1997 г. на поле близ Нанта на западе Франции было выпущено более 60 000 гоночных голубей, которые должны были найти дорогу к своим голубятням, разбросанным по всему югу Англии. В 6:30 утра птицы взмыли в воздух и устремились на север. Им предстояло преодолеть 600–800 км пути. К одиннадцати вечера большинство пернатых гонщиков пролетели более 300 км до Ла-Манша и двинулись через пролив.

Но потом случилось что-то непредвиденное.

Английские голубеводы ждали возвращения своих питомцев к двенадцати часам следующего дня. Но время шло, а в небе так и не раздавалось знакомого хлопанья крыльев. К вечеру разочарованные хозяева в недоумении чесали голову. Наконец, несколько птиц Родена, даже самых медленных из его гонщиков, вернулись в голубятню. Но Белохвостика не было. Голубь-чемпион вместе с несколькими десятками тысяч других опытных гонщиков так и не вернулся домой. Причина их исчезновения остается загадкой, хотя и было выдвинуто несколько возможных версий (о них я расскажу чуть позже).

Итак, пять лет спустя после трагедии Роден гулял утром с собакой, когда вдруг увидел у дома Белохвостика. «Я не мог поверить своим глазам!» — сказал он журналисту Manchester Evening News. — «Я долгое время надеялся на то, что Белохвостик однажды вернется... Но в конце концов даже я потерял надежду».

Великая голубиная трагедия примечательна тем, что ни до, ни после этого ничего подобного не случалось. Гончие голуби редко сбиваются с пути; подавляющее большинство возвращается в свои голубятни, даже когда речь идет об очень больших расстояниях. Например, голубь Ред Уизер, красавец красноватого оттенка с переливающейся опаловой грудкой, который был выпущен в Пенсаколе, штат Флорида, преодолел почти 1500 км и вернулся домой в Филадельфию. По сообщению газеты The New York Times, это было рекордное расстояние, проделанное почтовым голубем. Птица была награждена золотым кольцом на лапку, где выгравировали ее регистрационный номер и название голубятни, после чего она с почетом была отправлена на пенсию.

Это случилось в 1885 г. С тех пор почтовые голуби не раз повторяли этот рекорд и даже превосходили его в гонках по всему миру. Конечно, иногда происходят катастрофы и досадные потери. Год спустя после Великой трагедии над Ла-Маншем в гонках в Пенсильвании и Нью-Йорке было выпущено 3600 голубей, из которых до дома добралось всего несколько сотен. Никто не знает почему.

Почему-то мы удивляемся тому, что иногда гоночные голуби в буквальном смысле «сбиваются с правильного пути», как выражается эксперт Чарльз Уолкотт. А может, гораздо удивительнее то, что в подавляющем большинстве случаев они находят дорогу домой из совершенно незнакомого места. Одно дело, когда птица находит путь к соседнему полю с вкусными гусеницами и обратно в теплое уютное гнездо. Но проложить курс до дома через сотни километров незнакомой местности — совсем другая история.

Но даже эти подвиги гоночных голубей меркнут в сравнении с головокружительными путешествиями перелетных птиц, ошеломительные подробности которых мы начали узнавать в последнее время благодаря современным технологиям. Оснащенные крошечными геолокаторами на спинах, птицы позволили нам заглянуть в тайны своих марафонских перелетов. Например, пестрогрудые лесные певуны, обитатели таежных лесов, каждую осень отправляются из Новой Англии и восточной Канады в Южную Америку (в Пуэрто-Рико, на Кубу и Большие Антильские острова), преодолевая более 2700 км всего за 2–3 дня, включая беспосадочный перелет над Атлантическим океаном. Полярные крачки, любители длинных полярных дней и длинных перелетов, совершают кругосветное путешествие с мест гнездования в Гренландии и Исландии на места зимовки у побережья Антарктиды. Перелет туда-обратно составляет около 70 000 километров, а за свою 30-летнюю жизнь крачка три раза преодолевает расстояние от Земли до Луны и обратно.

Полярные крачки гнездятся по всей Арктике, в том числе на Русском Севере; прослежены миграции полярных крачек с Белого моря через Атлантический океан к берегам Африки, затем к Австралии и Антарктиде. — Прим. науч. ред.

Как птицы находят путь? Откуда исландские песочники, делающие промежуточную посадку на Кейп-Мей по пути с Огненной Земли, знают, как найти свои места гнездования в северной Арктике? Откуда золотистые щурки знают маршрут от фермерских полей Испании через Сахару к знакомым лесным районам в Западной Африке? Как таитянские кроншнепы и серые буревестники прокладывают курс над бескрайними, пустынными просторами океана?

Как человек, способный заблудиться в трех соснах, я благоговею перед навигационными способностями птиц. Как им удается то, что мало кто из людей может сделать даже с помощью компаса?

Широко распространенный вид голубей — сизый голубь (Columba livia) — дает нам возможность получить ответы на эти вопросы. Эти голуби незаслуженно пользуются дурной славой как мусорщики и «пернатые крысы», которые не брезгуют клевать хлебные крошки под скамейками в парках и рыться на городских помойках. Некоторые считают их откровенно тупыми, равно как и вымерших дронтов (они, кстати, близкие родственники).

Действительно, в переднем мозге голубей плотность нейронов в два раза меньше, чем в переднем мозге ворон. Они не узнают свои яйца и птенцов, если те не находятся непосредственно под ними. Иногда они случайно затаптывают своих неоперившихся птенцов до смерти и выбрасывают из гнезда. (Хотя, как заметил один эксперт по голубям, «неоперившиеся птенцы настолько малы по сравнению с огромными лапами родителей, что удивительно, почему таких несчастных случаев не происходит на порядок больше».) Не могут голуби похвастаться и эффективностью строительства гнезд. Они носят в клюве по одной веточке или мешалке для кофе за раз, тогда как воробьи хватают сразу две-три. Если воробей в полете вдруг роняет стройматериал, он устремляется вниз и ловит его. Голуби никогда не подбирают потерянные ветки.

Поэтому по некоторым меркам они действительно могут казаться тупыми. Между тем они намного умнее, чем вы могли себе представить. Например, они способны оперировать числами, причем не только умеют считать (это могут делать многие животные и даже пчелы), но и понимают арифметику выигрышей и потерь и даже абстрактные математические правила, что сопоставимо со способностями приматов. Например, они могут расположить картинки с изображениями от одного до девяти предметов в порядке возрастания. И еще они умеют оценивать относительную вероятность.

— И правда: Голуби умеют считать наравне с приматами. — Прим. Биомолекулы.

На самом деле голуби решают некоторые статистические задачи лучше большинства людей — и даже лучше некоторых математиков. В частности, это касается парадокса Монти Холла, названного так в честь ведущего старой телеигры «Давайте заключим сделку». В оригинальной версии игры участнику предлагалось угадать, за какой из трех дверей спрятан главный приз, например автомобиль. За другими двумя дверями были козы. После того как игрок выбирал дверь, ведущий открывал одну из оставшихся двух дверей, за которой всегда оказывалась коза. Затем он спрашивал игрока, по-прежнему ли он хочет открыть первоначально выбранную дверь или же хочет изменить свой выбор.

В лабораторной версии игры голуби успешно решали эту головоломку, выбирая правильную дверь гораздо чаще, чем люди. Большинство людей предпочитали не менять свой выбор, несмотря на то что смена дверей удваивает их шансы на выигрыш. В отличие от них, голуби учились на своем опыте и повышали вероятность выигрыша, переключаясь на другую дверь.

На первый взгляд кажется, что это противоречит логике. Люди рассуждают так: после открытия ведущим двери с козой вероятность нахождения автомобиля за оставшимися двумя дверями составляет 50 на 50. Но в действительности смена дверей повышает вероятность выигрыша до 66 %. Почему? Вероятность того, что изначально выбранная вами дверь окажется выигрышной, равна один к трем. Соответственно, вероятность того, что эта дверь невыигрышная, составляет два к трем. После того как Монти Холл открывает дверь с козой (Монти всегда знал, где спрятан автомобиль, и никогда не открывал эту дверь), вы предполагаете, что вероятность нахождения автомобиля за оставшимися двумя дверями составляет один к двум. Но это не так! Выбор Монти означает, что для другой двери эти шансы возрастают до двух к трем. Да, это сложно. Я сама до конца не понимаю, почему это так. Впрочем, как и многие математики. (Когда парадокс Монти Холла вместе с правильным решением был опубликован в журнале Parade, ведущая научной рубрики Мэрилин вос Савант получила более 9000 писем, многие от университетских математиков, которые выражали несогласие с ее решением.) По-видимому, у голубей нет такой проблемы. Сначала они выбирают двери случайным образом, но быстро учатся менять свой выбор. Такой успешный подход к решению этой задачи требует применения эмпирической вероятности — способности оценить исходы многочисленных попыток и скорректировать свое поведение соответствующим образом, чтобы повысить вероятность выигрыша. В подобных ситуациях большинство голубей выбирает оптимальные стратегии, максимизируя свои шансы на выигрыш, тогда как люди зачастую не могут этого сделать даже после обучения.

Голуби также способны определять сходства и различия между наборами предметов — умение, которое американский психолог Уильям Джемс назвал «основой нашего мышления». Конечно, в этом деле они не чемпионы. Это звание, скорее всего, принадлежит знаменитому африканскому серому попугаю Алексу, с которым на протяжении многих лет работала Айрин Пепперберг, пока он не умер в 2007 г. Алекс не только безупречно определял, одинаковы или отличаются два предмета по цвету, форме или материалу, но и мог сказать «ничего», если между ними не было никаких сходств или, наоборот, различий. Он также мог сгруппировать более ста предметов на основе трех указанных характеристик.

Тем не менее голуби хорошо различают произвольные зрительные стимулы, такие как буквы алфавита и, как мы теперь знаем, картины Ван Гога, Моне, Пикассо и Шагала. Они могут отличить фотографии, на которых изображены люди (одетые или обнаженные), от фотографий, где нет изображения людей. Они узнают людей по лицам и даже способны читать их эмоции. Они способны выучить и запомнить более тысячи изображений, храня их в долговременной памяти почти год.

И еще: они умеют намного лучше нас ориентироваться в пространстве без всякой помощи технологий. Все это делает голубей любимыми «пернатыми подопытными крысами» ученых, с помощью которых те пытаются раскрыть тайну навигационного таланта птиц.

В последнее время я стала обращать больше внимания на компании голубей, когда они деловито снуют под ногами прохожих на городских улицах и в парках. Они похожи то ли на кучку туристов, то ли на толпу монахов в капюшонах. И чем больше я наблюдаю за этими птицами, тем больше они мне нравятся. Хотя они бывают застенчивы, суетливы и пугливы, мне нравится их приспособленность к тесному сосуществованию с людьми. Мне нравятся их переливающиеся радужные шейки.

Благодаря тому, что люди разводят голубей с древних времен, сегодня у нас есть десятки пород. Некоторые породы выводились ради экстравагантного внешнего вида или необычных летных качеств, такие как турманы, священники, монашенки, павлины и драгуны. (Например, забавных дутышей часто сравнивают с перчаткой, в которую засунули теннисный мяч.)

Почтовых голубей разводили, как следует из их названия, для доставки почты, а также для голубиных гонок. Типичные дикие голуби, которых можно увидеть на улицах американских городов, — это потомки почтовых голубей, привезенных переселенцами из Европы в начале 1600-х гг. и сбежавших от своих хозяев.

Современные городские голуби любят ходить, проворно семеня лапами и немного переваливаясь с боку на бок, как утки, или же вытягивая шею вверх и важно вышагивая, как солдаты. Они не любят сидеть на деревьях, предпочитая насесты антропогенного происхождения — провода и всевозможные карнизы, балки, кронштейны, выступы и ниши архитектурных сооружений. Это странное пристрастие голубей к узким и неудобным выступам, где зачастую приходится сидеть с вертикально прижатым к стене хвостом, раньше всегда меня удивляло.

Почему же городские голуби предпочитают узкие выступы толстым и удобным веткам деревьев? Оказывается, потому, что они, как и все одомашненные породы голубей, произошли от диких сизых голубей, которые гнездятся на скалистых побережьях и островах Средиземноморья. Дикие сизари летают за семенами на дальние луга и поля и возвращаются в свои гнезда, чтобы накормить птенцов. Возможно, в этой особенности их экологии и кроются истоки удивительной способности голубей находить дорогу домой.

Люди используют эту инстинктивную тягу голубей к дому — так называемый инстинкт хоминга — не менее 8000 лет. По крайней мере, так утверждается в «голубиной библии» — фундаментальном труде под названием «Голубь» (The Pigeon), опубликованном в 1941 г. Уэнделлом Митчеллом Леви, любителем голубей, ученым и старшим лейтенантом, возглавлявшим подразделение голубиной почты Американского сигнального корпуса во время Первой мировой войны.

«Повсюду, где были великие цивилизации, процветали и голуби», — пишет Леви. — «Чем выше уровень развития цивилизации, тем выше, как правило, она ценит голубей».

На протяжении столетий почтовые голуби использовались в качестве курьеров, связистов и даже разведчиков. Древними римлянами — чтобы извещать о военных победах; финикийскими и египетскими моряками — чтобы сообщать о прибытии кораблей; современными рыбаками — об улове; бутлегерами во времена сухого закона в США — чтобы обмениваться новостями между контрабандистскими судами и наземными базами. Говорят, что банк Ротшильдов узнал о поражении Наполеона под Ватерлоо раньше других благодаря голубиной почте и воспользовался этой информацией для игры на фондовой бирже, заработав несколько миллионов фунтов стерлингов. В середине XIX в. Пол Джулиус Рейтер открыл новостную службу, используя голубей для передачи биржевых сводок между Аахеном и Брюсселем. А в начале XX в. голуби доставляли вести о благополучном прибытии или сигналы бедствия с судов, курсировавших между Гаваной и Ки-Уэстом у побережья Флориды.

В ходе обеих мировых войн голубей широко использовали для доставки разведданных и военных депеш. К птицам прикрепляли зашифрованные сообщения и отправляли через линию фронта, чтобы передать сведения о перемещении вражеских войск или скоординировать действия с отрядами Сопротивления на оккупированных территориях. По словам Леви, крылатые связисты с такими именами, как Остряк, Смехун, Упорный, Жена Полковника и Шер Ами, выполняли боевые задания «даже со сломанной лапой или поврежденной в полете грудью». Таким был голубь по кличке Президент Уилсон, потерявший в Первой мировой войне левую лапку. А шотландский голубок Винки находился на борту британского бомбардировщика, когда тот был сбит над Северным морем. Его выпустили из разбитого самолета, и он в мгновение ока преодолел почти 200 км до побережья Шотландии до своей голубятни в Данди и доставил послание на авиабазу, откуда на выручку экипажу был отправлен спасательный самолет.

В разгар Второй мировой войны Служба голубиной связи армии США держала 54 000 птиц. «Мы старались разводить птиц с такими качествами, как ум и выносливость, — объяснял один из военных голубеводов». — «Нам нужны были уравновешенные особи, которые всегда возвращаются и которые достаточно умны и уверены в себе, чтобы не растеряться в непривычных обстоятельствах. Конечно, попадались и полные тупицы. Но таких видно сразу. Они не могут найти путь к своей голубятне или предпочитают, нахохлившись, сидеть в углу». Но большинство голубей, по его словам, «умны». Очень умны.

Среди наиболее героических крылатых связистов стоит назвать Солдата Джо (Джи-Ай Джо). Он был выпущен британцами, чтобы отменить запланированную бомбардировку оккупированного немцами города, ведь британская бригада численностью более тысячи человек также находились в городе. Голубь пролетел 32 км за 20 минут и успел к тому моменту, когда самолеты уже выстраивались на взлет. Американского выставочного гонного голубя Юлия Цезаря вывезли на самолете из Рима и отпустили в южной Италии, откуда он отправился в свою голубятню в Тунисе с жизненно важной информацией для кампании в Северной Африке. А Джангл Джо, элегантный четырехмесячный бронзовый голубь, пролетел 360 км через один из самых высоких горных массивов в Азии при сильнейшем ветре и доставил сообщение, которое позволило союзным войскам захватить значительную часть Бирмы.

На Кубе до сих пор используют голубей для передачи сообщений о результатах выборов из отдаленных горных районов, а китайцы недавно создали военную службу связи с 10 000 почтовых голубей для доставки срочных сообщений вдоль своих границ «в случае электромагнитных помех или коллапса системы связи», как объяснил офицер, командующий этой голубиной армией.

«Принято полагать, будто почтовый голубь находит путь, не задействуя ни свой ум, ни наблюдательность, а только с помощью некоего непостижимого инстинкта», — писал Чарльз Диккенс в 1850 г. — «Но мои собственные наблюдения говорят мне о том, что такое мнение ошибочно».

Современник Диккенса Чарльз Дарвин предполагал, что голуби могут каким-то образом фиксировать в памяти извилистый маршрут своего путешествия и затем использовать эту информацию для поиска пути домой. Теперь мы знаем, что это не так: даже если провезти голубей по окольным дорогам внутри вращающегося цилиндра в закрытом транспортном средстве и выпустить в незнакомом месте, они прямиком направятся в сторону дома, а не будут приблизительно следовать проделанному пути.

Настоящая навигация — это не способность вернуться домой из хорошо знакомого места, а умение определить правильное направление на совершенно незнакомой местности, опираясь на локальные данные, а не ориентиры, по которым они летали ранее. Мы используем для этого GPS-навигаторы и программы с картами, которые точно показывают нам, в какой точке планеты мы находимся и как нам добраться до нужного пункта назначения. Складывается впечатление, что у птиц есть встроенные внутренние навигаторы, которые, как и наши GPS-системы, функционируют в глобальном масштабе.

Чтобы протестировать навигационные способности птиц, ученые грузят их на корабли, самолеты, автомобили (как тех плененных зонотрихий) и отвозят в отдаленные, абсолютно незнакомые места. Затем они выпускают птиц и смотрят, сориентируются ли те и найдут ли правильное направление. Этот вид исследований с перемещением — самый эффективный инструмент для исследования механизма навигации у птиц.

В настоящее время ученые предполагают, что голуби и другие птицы используют двухступенчатую навигационную стратегию «карта + компас». Сначала они определяют свое местоположение в момент выпуска и то, в каком направлении может находиться дом. (Это картографический этап: если говорить в человеческих терминах, это пространственная система координат вроде «Я нахожусь к югу от дома, значит, мне нужно идти на север».) Далее птицы используют наземные, небесные и другие внешние ориентиры в качестве компаса, чтобы держаться строго по курсу. Эта сис тема «карта + компас» включает множество элементов, затрагивающих различные типы информации, такие как солнце, звезды, магнитные поля, ландшафтные особенности, ветер и погода.

Компасный компонент навигации изучен довольно хорошо во многом благодаря тысячам исследований, когда птиц (как правило, голубей) лишали того или иного источника сенсорной информации, перемещали в незнакомое место и смотрели, найдут они дорогу или же собьются с курса.

Голуби, как и люди, воспринимают мир преимущественно визуально. Было бы удивительно, если бы они не использовали для ориентирования на местности такие заметные визуальные маркеры, как кривые дубы, старицу в долине реки, живую изгородь или необычный треугольный небоскреб. Оказывается, они так и делают, по крайней мере на последнем этапе путешествия.

Солнце тоже помогает. Как и пчелы, голуби используют солнце как компас. Благодаря тому, что у всех птиц есть очень точные внутренние часы, они обладают хорошим ощущением времени и знают, где должно находиться солнце в любой момент дня. Но, чтобы использовать солнце для навигации, голубь должен хорошо знать, как оно движется по небу. Для этого молодые голуби наблюдают за высотой солнца над горизонтом в разное время суток, за скоростью его движения — около 15° в час — и таким образом формируют весьма точное представление об этой системе. Если птица видит солнце только по утрам, она не сможет использовать его для навигации после полудня. Птицы ежедневно калибруют свой солнечный компас, предположительно используя поляризованный свет, видимый вблизи горизонта на закате. Как только птица овладевает искусством навигации по солнечному свету, она предпочитает его всем остальным сигналам. Даже в нескольких километрах от родной голубятни она полагается не на знакомые наземные ориентиры, а на солнечный компас.

Но вот что удивительно: даже когда голубям закрывали глаза матовыми линзами, они правильно находили путь домой. Чарльз Уолкотт, почетный профессор орнитологии в Корнеллском университете, говорит, что, когда птицы с матовыми линзами приближаются к знакомой местности, где находится их голубятня, они летят очень высоко и снижаются в «вертолетной» манере. По-видимому, у них есть запасной компас. Но какой?

Прочтите также и рецензию на эту книгу, опубликованную на Биомолекуле.