Первое, что вы осознаете, начав читать «Неудобное наследство» — а то и аннотацию к ней — это то, что автор писал ее как скандальную. Такой она и получилась. Отнюдь не всегда это играет на руку аргументации автору, хотя и бесспорно способствует повышению популярности книги.

С первых страниц Николас Уэйд представляет себя редким поборником научной правды и сухого факта в противовес консервативному, политически настроенному мировому биологическому сообществу. Противостояние затрагивает довольно болезненную тему, учитывая предыдущую историю человечества, — расовые различия с генетической точки зрения. Дискуссия эта отнюдь не новая. Что важнее для личности индивидуума: гены или воспитание, — все еще открытый вопрос. Вопрос генетической предрасположенности к определенному поведению по расовому признаку больших групп людей — еще более сложный. Однако Уэйд считает, что ответ на него очевиден.

Автор пытается рассмотреть проблему с разных углов зрения: антропологии, истории, социологии, политологии, и подкрепляет их некоторыми исследованиями по генетике и эволюции. Цель книги Уэйда — «исследовать эту новую территорию и заодно показать, как можно описывать эволюционные различия между человеческими популяциями без малейшего проявления расизма или представления о превосходстве одних рас над другими». Нельзя не отметить, что все же исторические сводки, политологические и социологические трактовки и личная интерпретация автора занимают большую часть текста.

Книга снабжена графиками и схемами, некоторые из которых в печатной версии, видимо, цветные (черно-белые в электронной). Текст из 10 глав условно можно разделить на две части. В первых главах автор доказывает свою точку зрения, привязывая ее к биологическим публикациям. Вы прочтете среди прочего о том, как появилось понятие расизма и с какими трагедиями было связано; о различных эволюционных процессах, приведших к появлению нашего вида, и некоторых основах генетики; о том, к чему приводят мутации в некоторых генах, и об изучении поведения человека.

Во второй части книги (главы 6–10) автор строит гипотезы с прямолинейным приложением теории естественного отбора на современные человеческие сообщества с очень небольшим количеством ссылок на биологические публикации. Уэйд уходит в гипотетические рассуждения о мировой истории, жизни отдельных групп населения, социальном поведении человека и социальных институтах, затрагивая довольно классический вопрос «nature or nurture» в приложении на большие группы людей, а не конкретных индивидуумов. Так, по его мнению, небольшие генетические отличия индивидуумов, а не культура и воспитание, обеспечивают экономическую успешность одних обществ и упадок или стагнацию других. Вы получите широкий экскурс в историю человечества от древних цивилизаций до современности, анализ формирования и поддержания различных социальных институтов. Подробнее Уэйд остановится на Промышленной революции в Англии, истории евреев и развитии Западной цивилизации.

Книга изначально построена на двух главных мыслях: генетически все люди разные, и эволюция Homo sapiens не остановилась, а продолжается по сей день. Спорить с этим, как мне кажется, человеку с биологическим взглядом на мир не придет в голову [1–3]. Автор постоянно оговаривается: «Различия между популяциями, несомненно, имеют место, но они весьма невелики. Между расами нет четкого разграничения, их отличает параметр, который генетики называют относительной частотой аллелей. Такие расхождения существуют, поскольку человеческие популяции, распространившись когда-то по земному шару, жили в основном обособленно друг от друга и, таким образом, имели разные эволюционные пути». С этой цитатой довольно трудно поспорить, поскольку все эти данные подтверждаются фактически. Однако развитие книги приводит к более удивительным рассуждениям. Мало того что одни нации генетически более агрессивны, а другие более умны (недостатки IQ-теста для оценки умственных способностей почти не рассматриваются), так и, по мнению Уэйда, превосходство западной цивилизации объясняется ее ДНК. Тут уже можно напрячься.

Похожие рассуждения престарелого Джеймса Уотсона, открывшего больше 55 лет назад тайну жизни — структуру ДНК, — вызвали волну критики общественности [4] и привели к тому, что его сместили в 2007 году с поста заведующего лабораторией. Справедливости ради надо сказать, что, по заявлению самого Уотсона, его слова неправильно истолковали.

Рассуждения переходят в умозрительную область, ведь научных подтверждений того, что на создание социальных институтов и их поддержание влияют генетические особенности, нет. Сам автор это подтверждает: «Поскольку нам по большей части неизвестно, какие именно гены лежат в основе социального поведения, невозможно продемонстрировать, как у разных рас происходит параллельная и независимая эволюция таких генов».

В книге есть и много других проблемных мест. Во-первых, автор не дает определения понятию «раса». Казалось бы, априори это всем и так ясно, но в этом-то и затруднение. Автор начинает с того, что в научном мире отрицается наличие рас, и по этой причине их не изучают — зачем изучать то, чего нет. Дальше он обвиняет ученых, что они слишком боятся этой темы. У автора рецензии возникло ощущение психологической ловушки: ведь по крайней мере часть книги включает биологические исследования, значит, научная работа всё же идет, причем с привлечением современного технологического аппарата генетики? А если она не ведется именно в том ключе, как это хочется Уэйду, может, на то есть и другие причины, кроме политических? Повторюсь, дискуссия по этой теме имеет длинную историю, и Уэйд не открыл Америку своими рассуждениями. Вероятно, исследователи — генетики и эволюционисты, а также политологи и социологи, тоже что-то знают по этой теме. Возможно, они не просто так не разделяют уверенности автора в том, что выдвинутая им гипотеза — единственно верная.

Как мы узнаем из книги, расовых классификаций множество, и их число варьирует от нескольких штук до нескольких десятков. Более того, сколько бы рас ни было, четких границ между ними нет: они плавно перетекают друг в друга. Сопоставляя частоту некоторых аллелей, можно вычислить с определенной вероятностью расовую принадлежность индивидуума, но жесткие критерии отсутствуют: «Поскольку нет четкой разграничительной линии, нет и отчетливо различающихся рас — такова сама природа разнообразия в пределах вида». Хотя автор вроде сам об этом пишет многократно, в другом месте книги это становится аргументом за существование рас: «Ученые, руководствующиеся политическими мотивами, нередко заявляют, что отчетливо различающихся человеческих рас не существует, желая намекнуть, не говоря прямо, что нет и самих рас».

Автор сам склоняется к классической географической классификации рас, основанной на континенте происхождения. Так, он чаще всего прибегает к делению на африканскую, европеоидную, азиатскую, тихоокеанско-островную расы и на коренных американцев. Хотя Уэйд упоминает, что расы — понятие изменчивое, непонятно, зачем в современном мире с его невероятной мобильностью населения и множеством браков людей с из разных точек мира держаться именно за эту старую классификацию. Более того, очень удивляет, когда он априори относит население европейских стран и США к европейской расе: стоит только выйти на улицу в любом крупном городе (если только это не в американской Алабаме), и станет ясно, что это не так. Никаких данных по тому, какой процент населения Земли относится именно «к чистым проявлениям рас», не приводится. Может, все же исследователи, предлагающие другие классификации, правы?

Казалось бы, идеальным вариантом было создание большого проекта по разработке новой единой, дробной классификации различных популяционных отличий внутри Homo sapiens, основанной на частоте конкретных аллелей. (О попытках это сделать вы прочтете в тексте — в частности, речь идет «информативные маркеры этнопопуляционного происхождения» (AIM).) Это бы позволило частично решить и общественные трудности, опустив слово «раса», которое, безусловно, в сегодняшнем мире несет негативные коннотации. Однако автор считает любую попытку избежать применения слова «раса» отклонением от истины (только от какой — не понятно) и «напусканием тумана». «Так поступили многие исследователи, которые, сохранив необходимую концепцию расы, ссылаются на нее в печати безликими формулировками типа „популяционной структуры“ или „популяционной стратификации“», — пишет Уэйд.

Немного затрудняет чтение постоянный переход с уровня расы (что бы ни подразумевалось под этим словом) на уровни нации и этноса. Разница между ними объясняется, но постоянные скачки туда-обратно не помогают аргументации книги. Понятно, что мы все разные, но рассуждения, как естественный отбор помог англичанам провернуть Промышленную революцию и что после этого другие европейцы смогли это перенять, потому что у них «геном европеоидов» (это прямо не написано, но многократно сказано в других формулировках), кажутся очень спорными.

Наконец, еще одна (пожалуй, самая важная в человеческом плане) проблема этой книги — это то, что она действительно западно-центристская и местами расистская, несмотря на все реверансы автора.

Да, в одном месте Уэйд пишет: «Разумеется, с точки зрения эволюции ни один путь /то есть развитие обществ — прим. автора/ не лучше другого: единственный критерий, который предъявляет природа, — это насколько хорошо каждая раса адаптирована к окружающей среде» или «То, что европейские общества оказались более продуктивными и инновационными, чем другие, по крайней мере в современном мире, разумеется, не означает, будто европейцы лучше других — это совершенно бессмысленное понятие с точки зрения эволюции. Европейцы похожи на всех остальных, за исключением небольших отличий в социальном поведении».

Но в другом мы читаем: «В Африке родоплеменные традиции также продолжают существовать и довольно плохо взаимодействуют с современностью. /.../ Несмотря на 400 млрд долларов помощи от западных стран, многие африканские страны живут лишь чуть лучше, чем при колониальном владычестве», либо «Евреи не единственная популяция, производившая выдающихся людей. Пришло время обратиться к более крупной популяции, создавшей множество замечательных институтов, достоинства которых становятся очевидными в ходе процесса, который историки называют восхождением Запада». Либо: «Запад, в связи с тем что его общества открыты и склонны к инновациям, достиг такого уровня, который позволяет доминировать во многих сферах. /.../ Во всем мире западная медицина доказала свою эффективность по сравнению с традиционными методами. Западная музыка, искусство и кино в основном отличаются более творческим подходом, чем связанные традицией культуры Востока, а открытость западных обществ многим кажется более привлекательной. Было бы неверно приписывать особые достоинства европейцам как индивидуумам: они мало отличаются от всех прочих. Но европейское общественное устройство и особенно его институты оказались по ряду критериев более продуктивными и новаторскими, чем в других цивилизациях. Чем же объясняется восхождение и продолжительный успех Запада?».

Извиняюсь перед читателем за обилие цитат, но хочется уберечься от обвинения в вырывании из контекста: подобных фраз набирается так много, что они и создают контекст.

То есть пока все люди хорошо адаптированы к окружающей жизни, никто не лучше, но все-таки одни нации «равнее других»?

Да, мы прочли, что автор сказал, что это все не значит, что вышеописанные индивидуумы лучше других. Но если Уэйд считает, что ему удалось избежать оценочной категоризации рас и, на более узком уровне, наций, то он очень глубоко заблуждается. Возможно, сказывается видение мира глазами выпускника Итона с все еще имперским восприятием действительности.

К сожалению, именно манера изложения автора дает все предпосылки вынести в анонс книги вопросы: «Можно ли назвать одни нации трудолюбивыми, а другие — ленивыми? Одни народы — умными, другие — глупыми?», поскольку, по мнению автора, ответы положительны, хоть в такой формулировке об этом и не сказано.

«Противодействие расизму теперь хорошо укоренилось, по крайней мере, в западном мире», — пишет Уэйд. С этим тоже нельзя согласиться. Достаточно только беглого взгляда на политические процессы в Европе и США, полные националистических и расистских идей в последние годы, с демагогией и популизмом на подъеме. И да, идея, что именно западный мир борется с расизмом в противовес другим странам, сама по себе западно-центристская.

В книге автор сказал, что 1) людей можно разделить на расы и по внешним признакам, и по поведению; 2) генетика расы предопределяет развития общества определенным путем; 3) некоторые цивилизации не способны скопировать «прогрессивные» пути развития других из-за своей «генетической» составляющей; 4) одни расы и их вклад в культурное наследие более важны для человечества, чем другие, — и при этом не считает книгу расистской?

На всякий случай, если у читателя еще остались сомнения, приведем определение расизма. Это «совокупность концепций, основу которых составляют положения о физической и психической неравноценности человеческих рас и о решающем влиянии расовых различий на историю и культуру общества, об исконном разделении людей на высшую и низшую расы, из которых первые являются единственными создателями цивилизации, призванными к господству, а вторые не способны к созданию и даже усвоению высокой культуры и обречены на эксплуатацию» (цитата по Политическая наука: Словарь-справочник. Сост. проф. полит наук Санжаревский И.И., 2010).

Несколько слов надо сказать и о переводе. В принципе он неплох, но постоянное называние европеоидной расы кавказской или кавказоидной очень режет глаз, например: «Однако такое же сравнение не удалось провести для представителей белой, или кавказской, расы». Хотя кое-где есть пометки, что кавказоидная раса на английском соответствует европеоидной, все-таки официальное название на русском языке другое. Лишние кальки с английского не красят текст и в других местах, как, например: «Живя охотой и собирательством, они были вынуждены переучиваться, чтобы выжить в каждом новом хабитате».

Само название книги «Неудобное наследство» вдруг внутри текста становится «Трудным наследством». Или, например, «Женщины с двумя копиями промотора также сообщали о значительно более высоких уровнях серьезных и насильственных преступлений, чем женщины с бóльшим количеством промоторов» — куда, что и зачем сообщали эти бедные женщины?

Не секрет, что некоторые термины на русский переводятся несколькими похожими словами, и хорошим тоном считается применять в литературе самое широко употребимое — но этим переводчик тоже иногда пренебрегает (например, в случае эккринных потовых желез вместо эккриновых). Это заставляет сомневаться в смысле других фраз по тексту: это автор так выразился или переводчик так перевел? Например, когда речь идет про ген EDAR-V370A, встречаются фразы «Также у выведенных мышей молочные железы оказались меньше, чем обычно. Это показывает, что аллель EDAR-V370A, вероятно, служит причиной того, почему у восточноазиатских женщин грудь меньше, чем у африканок и европеек». Это относилось к женщинам афроамериканской и европеоидной рас, что было бы логично? Либо реально к жительницам этих регионов, которые сейчас представляют собой смешение любых фенотипов и национальностей, и только что автор или переводчик махом сравнил размер груди жительниц всех стран Европы и Африки и всех стран Азии?

В итоге можно сказать, местами книгу читать интересно. Из нее, с одной стороны, можно почерпнуть хорошие исторические сводки по разным этапам развития человечества: например, древним цивилизациям, появлении такого явления как расизм. Можно узнать и об эволюционных процессах в целом и генетических исследованиях, показывающих различные адаптации географически очерченных популяций к окружающей среде, или единичные гены. Тем не менее, проверенной информации о связи социального поведения человека с генетикой вы тут не найдете — она попросту отсутствует.

Литература

1. Кто все эти люди?!;
2. Скандалы, интриги, расследования: с какими гоминидами спали наши предки?;
3. Генофонд австралийских аборигенов хранит ключ к тайне выхода человека из Африки;
4. Джеймс Уотсон лишился лаборатории из-за своих недавних заявлений.