Станислав Дробышевский имеет за плечами немалый опыт писателя-популяризатора. Его предыдущая книга «Достающее звено», несмотря на внушительный объём, читалась довольно легко, представляла ценный обзор самых современных сведений по эволюции человека и получила заслуженное признание как у рядовых читателей, так и у специалистов. «Байки из грота» были приняты так же тепло. Рассказанные в ней зарисовки-реконструкции из жизни наших предков удивили не только правдоподобностью из-за солидной фактической базы, лежащей в их основе, но и прекрасным литературным языком, который оживил картины прошлого, наполнил их красками и чувствами. Удалось ли автору повторить эти успехи в своей новой книге? Ответ, увы, короток — нет.

На каждую из этих книг Биомолекула уже публиковала рецензии, почитайте: «Станислав Дробышевский: „Достающее звено“. Рецензия» [1] и «Станислав Дробышевский. „Байки из грота“. Рецензия» [2].

Начинается всё с названия. Почему именно «Палеонтология антрополога»? Палеонтология палеонтолога должна быть другой? И какой должна быть палеонтология, например, у семейства Лики? Они тоже антропологи, и самые что ни на есть палео. Автор попытался объяснить свой выбор во введении: «Прошлое человека сложилось из нужд и сложностей наших предков, живших от докембрия до наших дней», поэтому «...кому же, как не антропологу, писать обзор живого прошлого Земли?!». Ну, с этим неплохо справляются и профессиональные палеонтологи. Ричард Форти, Стивен Джей Гулд, Юрий Орлов, Дональд Протеро, Кирилл Еськов, Андрей Журавлёв, Нил Шубин в своих книгах каждый по-своему хорошо решил эту задачу. Однако у Дробышевского к их подходу имеются претензии. Изложение «из первых рук», по его мнению, никуда не годится, потому что «...кого выкрошил молотком из камня автор, про того и узнает читатель; цельную картину эволюции сложить из таких впечатлений невозможно». Книги, построенные по принципу описания ископаемых существ, «...превращаются в занудные каталоги бесконечных и однотипных „завров“». А изложение идей о том, что двигало эволюцию биосферы «...без богатого фактажа рискует скатиться в бесплодное теоретизирование и прикольные, но не слишком осмысленные „размышлялки“». Таким образом, Дробышевский берёт на себя амбициозную задачу — создать обзор живого прошлого Земли, лишённый указанных им самим недостатков. Запомним это.

Луис Лики, его жена Мэри Лики, их сын Ричард и его жена Мейв в разное время, совместно и по отдельности открыли Homo habilis, Homo ergaster, Paranthropus boisei, Australopithecus anamensis, Kenyanthropus platyops и Australopithecus afarensis.

Один из способов сделать книгу более «палеонтологичной», чем у палеонтологов-популяризаторов, автор усмотрел в обильном использовании латинских названий. Например, часто в тексте встречаются такие места: «В нижнем кембрии Нью-фаундленда обнаружен Stromatocystites walcotti — древнейший представитель особого класса Edrioasteroidea (или Thecoidea; в среднем кембрии их становится больше: два вида Walcottidiscus в Бёрджес, Kailidiscus chinensis в Китае, Cambraster tastudorum в Испании и так далее), в нижнем кембрии Испании — Rhopalocystis mesonesensis...» и т.д. Сделано это, поскольку «Изобилие латыни позволяет бороться с важнейшим стереотипом, огромной бедой современного бытового мышления». Это пресловутое бытовое мышление, по мнению автора, стремится к уменьшению разнообразия вымерших организмов до небольшого числа ярких представителей, в то время как наука знает тысячи и тысячи ископаемых видов. Получается, что для восстановления справедливости эти тысячи и тысячи должны перекочевать на страницы популярной книги. Сам автор даёт такую рекомендацию читателю: «...расслабиться, не пытаться запомнить все имена — их миллионы, всё равно не получится — и воспринимать латынь как музыку сфер; тогда постижение палеонтологии становится гораздо приятнее». Хотите знать правду? Это так не работает. Для автора данной рецензии, биолога с неплохой классической подготовкой в ботанике и зоологии, «музыка сфер» звучит больше как плохо настроенная скрипка. Рядового читателя же обилие латыни сначала раздражает, а потом он просто перестаёт воспринимать её и бодро пропускает эти заветные надписи курсивом. Эффект получается прямо противоположный ожидаемому. В чём тогда смысл такой отчаянной борьбы с бытовым мышлением?

Итак, мы имеем в книге названия большого числа видов, облик которых даже трудно себе представить. И тут подбираемся к другой проблеме — недостаточность иллюстративного материала. Иллюстрации, конечно, есть, но их мало и они не содержательны. Во время чтения вы практически не будете расставаться со смартфоном. Таблицы и кладограммы, карты древних континентов и морей, черепа синапсид и диапсид, сигилярии и палеониски — все они там, в Google.

Латынь и иллюстрации, пожалуй, не основная беда книги. Странная мутация произошла с языком повествования. Те, кто слышал популярные лекции Станислава Дробышевского, знает, что он часто прибегает к ярким метафорам, шуткам и жаргонизмам, которые не дают заскучать и хорошо оживляют рассказ. Однако попытка полностью перенести этот подход в текст книги сильно прибавляет «популярности» изложению, но начисто убивает дух «научности». Как вам, например, такой фрагмент: «Современные химеры не зря носят своё имя. Выглядят они так, как будто какую-то акулу-наркомана долго пинали коваными сапогами, а потом утопили», ну или «Копролиты — окаменевшие экскременты, то есть какашки». И нечто подобное в тексте на каждом шагу. Зачем с одной стороны сыпать латынью, в борьбе с бытовым мышлением, и при этом объяснять науку таким примитивным языком?

Палеонтология далеко ушла от простой каталогизации вымерших организмов и уже давно изучает эволюцию экосистем. Комплексный взгляд на становление сообществ невозможен без разбора тесно сплетённого клубка геологических, климатических и химических процессов. В данном плане книга Дробышевского также страдает, но уже от поверхностности. Всё как-то вскользь да мимоходом. Зато встречаются довольно сомнительные спекуляции, особенно касающиеся случающихся время от времени биосферных кризисов. Возьмём для примера пермо-триасовое вымирание, рассказом о котором оканчивается книга. Гибель 95% всех видов на планете за какие-то смешные по геологическим меркам 60 тысяч лет — это невиданная катастрофа. «Столь масштабный катаклизм должен был иметь грандиозные причины; ясно, что учёные соревнуются в изобретении поводов сгинуть целым экосистемам», пишет автор, и далее в поверхностной и ироничной форме проходится по нескольким факторам, вроде вулканизма, метеоритной бомбардировки, гипотезы «метанового ружья» и останавливается на мысли, что виной всему изменения уровня моря и... насекомые.

«Личинки накапливали азот и фосфор в воде, а взрослые насекомые разлетались и разносили ценные вещества по водоразделам. Удобрение почв привело к успеху наземной растительности, заселившей былые пустыни. Деревья <...> пускали свои могучие корни и закрепляли почву, что снижало размыв. Азот и фосфор и так безостановочно выносились из водоёмов, так ещё и перестали туда возвращаться. В сочетании с падением концентрации кислорода и опреснением это дало катастрофический эффект — продуктивность морей несказанно снизилась. <...> Тут-то все и вымерли», — заключает Дробышевский.

Во-первых, связь насекомых с обогащением почв водоразделов — это идея отечественного палеонтолога-колеоптеролога В.В. Жерихина, предложенная в начале 1980-х гг. (на этот факт ссылок в книге нет), а во-вторых, никакого дефицита фосфора в мировом океане не было. Томас Алджео и Эллери Ингол в своей статье [3], опубликованной в 2007 году, проанализировали соотношение С_org:P (органического углерода к фосфору) за весь фанерозой, и обнаружили, что самое низкое соотношение 1.7:1 (при современной норме ~ 106:1) было в конце пермского периода. В морских осадках в это же время наблюдается наивысшая концентрация фосфора. Низкое соотношение С:Р отражает высокое поглощение фосфора на единицу органического углерода — иначе говоря, мы имеем дело с перенасыщенным органикой океаном, который «зацвёл». Парниковый эффект, высокая концентрация фосфора, закисление океана, снижение концентрации кислорода, спровоцировали размножение бактерий, продуцирующих сероводород. Ли Камп и его коллеги установили, что концентрация этого ядовитого газа в атмосфере поздней перми почти в 2000 раз превышала нынешние показатели. Биосфера предсказуемо сколлапсировала и более-менее восстановилась лишь к концу триасового периода (т.е. понадобилось около 50 миллионов лет). Как вы могли понять, если речь идёт о масштабных переменах в биосфере, их первопричины зачастую многообразны и нередко требуют сложных объяснений. Зачем Станислав Дробышевский идёт в своей книге путём упрощений, которые к тому же не соотносятся с литературными данными, совершенно не понятно.

Алджео и Ингол привели модель положительной обратной связи «аноксия-продуктивность», которая работает для интервалов до 1 млн. лет, и предсказывает, что с ростом продуктивности, количество кислорода в глубинных водах снижается, что ведёт к большему извлечению фосфора из осадков и усилению продуктивности в поверхностных водах, что ведёт к интенсификации дыхания и ещё большему обеднению толщи воды кислородом.

Эта и другие интересные выкладки представлены в книге П. Уорда и Д. Киршвинка «Новая история происхождения жизни на Земле».

Последнее, на что хотелось бы обратить внимание, — практически полное отсутствие в книге Станислава Дробышевского упоминаний самих палеонтологов и их работы. Выкрошенные их молотками бесчисленные виды заполонили страницы книги, методы, модели и гипотезы наполнили проблему развития жизни логикой. Но личностей людей, которые сделали весь этот огромный пласт работы, мы не видим. Ну, сделали и сделали. Более того, над некоторыми, пусть и не персонально, автор подтрунивает: «Восхищаться бесконечными видами, родами и семействами брахиопод может только полный фанатик». А между тем, кто-то потратил жизнь на сбор и систематизацию этих «невзрачных» плеченогих, и этот исследователь (а он, разумеется, был не один) делал свою работу... потому что любил её. Собственно, в данном ключе книга Дробышевского довольно сильно разнится с аналогичными книгами, написанными палеонтологами. В них чувствуется страсть к своему делу и уважение к коллегам, даже к любителям. Им и в голову не придёт делить ископаемых на «скучных» и «интересных». Жизнь нынешняя, во всём её многообразии, и жизнь исчезнувшая одинаково достойны восхищения.

Помните, какую задачу ставил перед собой автор? Написать лишённый недостатков обзор эволюции жизни на Земле. К сожалению, и люди, интересующиеся палеонтологией, и те, кто только решил к ней приобщиться, будут одинаково разочарованы. По прочтении остаётся горькое ощущение, что ты не получил ни взвешенного взгляда современной палеонтологии на развитие жизни, ни захватывающего приключения на тропах эволюции, а лишь только занудные каталоги бесконечных и однотипных «завров».

Литература

1. Станислав Дробышевский: «Достающее звено». Рецензия;
2. Станислав Дробышевский. «Байки из грота». Рецензия;
3. Thomas J. Algeo, Ellery Ingall. (2007). Sedimentary Corg:P ratios, paleocean ventilation, and Phanerozoic atmospheric pO2. Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology. 256, 130-155.