«Вот правда, лучше бы у меня был рак», — подытоживает Джоанна рассказ о своей жизни с деперсонализацией. Что же переживает человек с этим синдромом, если чума 21 века кажется ему предпочтительнее?

Представьте, что ваши привычные дни изменились, но не от количества событий, а от ваших чувств по отношению к каждому моменту — прошлое и будущее не в силах взволновать, только что произошедшее кажется затерявшимся в аллеях памяти, ежедневные события больше не вызывают ощущение сопричастности, отношения даже с близкими людьми — детьми, партнерами, родителями — кажутся формальными. Такое состояние пугает, однако всё перечисленное — постоянный ад человека с деперсонализацией.

Деперсонализация также связана со сверхсамоознанием, гиперболизированным наблюдением за собой как бы со стороны, ощущением себя как в кино, где ты только притворяешься кем-то, но — не являешься по-настоящему.

Симптомы оторванности от реальности бывают двух типов: ощущение, что изменилась собственная личность, и ощущение, что внешний мир нереален. Пациент не чувствует себя собой, но и не чувствует, что стал кем-то еще

На протяжении книги авторы рассказывают историй людей с деперсонализацией, приводя цитаты самих пациентов, что позволяет услышать историю из первых уст. Слова, которыми описывают свое состояние пациентов, особенно важны, так как зачастую даже критерии, обозначенные в DSM (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders, диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам), оставляют место для сомнений в интерпретации.

Вот как описывают свое состояние люди с деперсонализацией:

Я смотрю на предметы, которые раньше много для меня значили, и не понимаю, что в них такого увидела, что полюбила. Они просто формы, объекты, вещи без какой-либо личной связи со мной.

У меня нет чувства времени: тысяча лет может показаться часом, несколько секунд — днями. То, что я помню о прошлом, как будто не происходило со мной. Вспоминать свое прошлое — как смотреть на фотографии чьей-то чужой жизни.

Я постоянно наблюдаю за собой, анализирую себя, я в ловушке собственного мозга, где каждая мысль окружена миллионом других мыслей о той, первой. Каждая из них, неважно, насколько значительная, кажется преувеличенной

Истории пациентов могут показаться не слишком обнадеживающими: деперсонализация может не иметь определенного триггера и возникнуть у ребенка из благополучной семьи, а может иметь в себе наследственный компонент (родственники с шизофренией или биполярным расстройством); употребление психоактивных веществ или сильный стресс могут привести сначала к первичному эпизоду, а потом развиться до хронического. Неподобающее отношение к детям является четким предиктором тяжести расстройства, так же, как и насилие в отношении и детей, и взрослых.

Деперсонализация известна уже больше ста лет, а первое упоминание о ней встречается в конце XIX века. Когда деперсонализацию только начинали изучать, выстраивать теории о причинах возникновения, то считали, что это вторичный симптом в структуре депрессивных, обсессивных или психотических состояний, чаще встречающийся у женщин и подростков. Теперь известно, что одинаково часто деперсонализация может возникнуть как у мужчин, так и у женщин, но дебют чаще всего происходит в подростковом возрасте. А в современном представлении, отраженном в МКБ-11, деперсонализация уже фигурирует как самостоятельное расстройство.

В одной из глав подробно обсуждается профиль пациента (характерные проявления расстройства, особенности) , распространенность деперсонализации (от 2,8 до 6,7 миллионов человек в 2000 году в США, или 1–2% населения планеты), наследуемость, связь с другими расстройствами и то, какие у врачей есть инструменты, чтобы избежать ошибочного диагноза.

Очень интересна структура главы «Выразить невыразимое», полностью посвященная историям пациентов. В конце каждой истории задается вопрос: «Была ли у этого пациента деперсонализация?». За ним следует череда других вопросов, через которые показаны некоторые особенности расстройства, варьирующиеся от человека к человеку, как то: «Насколько распространена деперсонализация после употребления марихуаны? Мог ли пациент страдать другим психическим расстройством, связанным с его травмирующей историей? Почему антидепрессанты помогли в лечении депрессии, а не деперсонализации? Насколько обычен „голос“, который упоминал пациент?».

В книге о расстройстве нельзя обойтись без хронологического обзора идей, объясняющих его возникновение. Оказывается, мысль о том, что деперсонализация представляет собой защитный механизм, пришла из психоаналитической концепции. Глава «Дорога к пониманию» полностью состоит из различных теорий, объясняющих деперсонализацию. Например, Фриц Виттельс считал, что деперсонализация является итогом «самоотождествления с большим количеством фантомных ипостасей», между которым человек не может выбрать. Однако среди них встречаются и экзотические предположения: по мнению Кеттела, кормление грудью по часам мешает ребенку почувствовать, что его действия вызывают результат, что вызывает нарушение развития и приводит к разделению «я» на настоящую и ложную части.

Кроме психологических теорий возникновения деперсонализации, авторы дают обзор и биологических причин. Так, глава про нейрональные механизмы ожидалась автором рецензии с нетерпением, однако больше всего заинтересовала другая — «Дуновение пустоты», в которой не столько ищут причины деперсонализации, сколько пытаются интерпретировать это состояние как с религиозных позиций, так и с философских.

Среди упомянутых в книге пациентов был один, который вел дневник своих ощущений больше 10 лет. Врачи, которых он встретил, не смогли ему помочь, так как в то время не каждый врач мог диагностировать деперсонализацию. К счастью, теперь, вместо предлагавшейся на первых порах электросудорожной терапии есть как фармакологические, так и психотерапевтические методы лечения, чему посвящены две заключительные главы книги.

Удивило, что в одной из глав утверждается: «... но вскоре ЛСД объявили вне закона, и это вещество стало одним из основных наркотиков, вызывающих зависимость, в контркультуре 1960-х и вне ее». В докладе глобальной комиссии по наркополитике 2019 года при сравнении вреда, наносимого различными наркотическими средствами, учитывали возникновение зависимости как вред, наносимый непосредственно пользователю. Психоделики набрали несколько пунктов по фактору «Нарушение психического функционирования», и ни одного — по зависимости. Тем не менее предполагают, что психоделики могут вызывать психологическую зависимость; при частом употреблении повышается толерантность, требуется более высокая доза, а это может привести к непредсказуемым последствиям. Возможно, требуются более масштабные исследования для того, чтобы утверждать это с полной уверенностью [1]. Cегодня исследования психоделиков переживают ренессанс, проводится множество экспериментов, направленных как на раскрытие потенциала психоделиков в качестве лекарства для множества психиатрических расстройств, так и инструмента для изучения сознания [2–4].

Перевод книги в исполнении Лилии Филипенковой и Александра Алябьева воспринимается легко. Позабавила опечатка, связанная с аббревиатурами. «Как и с любым психическим состоянием, индуцированным поверхностно-активными веществами (ПАВ) или нет, весьма вероятно, что биологические уязвимости организма тоже играют свою роль». Действительно, аббревиатура ПАВ может так расшифровываться, однако в данном случае, скорее всего, имелись в виду психоактивные вещества. Подобные казусы вряд ли сильно влияют на понимание текста, но в очередной раз показывают, насколько необходимо учитывать контекст. В остальном, изложение достаточно подробное, поэтому читать лучше неторопливо, делая перерывы, чтобы в голове упорядочились различные фрагменты представленной информации.

Литература

1. Henry Lowe, Ngeh Toyang, Blair Steele, Justin Grant, Amza Ali, et. al.. (2022). Psychedelics: Alternative and Potential Therapeutic Options for Treating Mood and Anxiety Disorders. Molecules. 27, 2520;
2. Новая жизнь психоделиков;
3. Дивный новый мир психоделической терапии;
4. Фармакофоры нейропластичности.