Криминалистика

Спецпроект посвящен криминалистике — науке, которая занимается расследованием преступлений.

---

Партнер публикации — компания QIAGEN (Германия), мировой лидер по разработке реагентов и оборудования для проведения фундаментальных и прикладных исследований в области молекулярной биологии.

Криминалистика, согласно определению «Британской энциклопедии», — это применение методов естественных и физических наук к вопросам уголовного и гражданского прав. Такое всеобъемлющее определение безусловно отражает реальность: криминалистика включает в себя множество дисциплин. Среди них, например, судебная антропология, исследующая костные останки; токсикология; судебная медицина; психиатрия и судебная одонтология, занимающаяся идентификацией по зубам (самой хорошо сохраняющейся части человеческого организма) и отпечаткам укусов. Есть даже судебная энтомология, которая фокусирует внимание на насекомых, взаимодействовавших с объектом исследования (чаще всего трупом): описаны случаи отравлений, когда тела этих живых существ были единственным доступным источником яда для анализа [1].

В этой статье, после беглого исторического обзора, мы остановимся на научности криминалистических методов и идентификации преступников с помощью генетического анализа — благо эта область активно развивается и привносит поистине футуристические нотки. Начнем?

От греков до современности

Чувство социальной справедливости и стремление наказать тех, кто эту справедливость попирает, — по-видимому, одна из особенностей Homo sapiens [2], [3]. Поэтому неудивительно, что институт правосудия отнюдь не нов. Конечно, не всегда в этот процесс вовлекались научные методы — стоит только вспомнить сожжение на кострах «за магию» или отправка в лагеря и ссылки по доносам соседей. Тем не менее криминалистика вбирает в себя всё больше технологий, позволяющих беспристрастно и объективно оценить произошедшее.

Пожалуй, все началось как всегда — с древних греков [4]. Жульничество ювелира, который заменил часть золота в короне тирана Сиракуз на серебро, было разгадано благодаря Архимеду. Корона, в состав которой добавлено серебро вместо золота, имеет меньшую плотность, и следовательно, больший объем, чем брусок из чистого золота того же веса. При погружении в воду чистого золота и короны из сплава металлов эта небольшая разница объемов видна по количеству вытесненной воды (рис. 1).

Много позже, в 1302 году, врач Бартоломео да Вариньяна впервые провел в Болонье легальные вскрытия трупов с целью определения причины смерти. Конечно, примитивный набор инструментов не позволял узнать очень много, но это послужило распространению аутопсий с научными целями по Европе (рис. 2).

Изобретение микроскопа в 16 веке также бесспорно способствовало развитию криминалистики — появилась возможность рассмотреть детали, невидимые невооруженному глазу. В 1830-х другая технология — проба Джеймса Марша — помогла выявить следы мышьяка. После распространения теста этот яд без цвета и запаха перестал считаться идеальным средством убийства.

Читайте о микроскопии в специальной статье из цикла «12 методов в картинках» [5].

Вскоре Скотланд Ярд выяснил, что царапины на пулях можно соотнести с особенностями ствола оружия, из которого был произведен выстрел. Однако только спустя почти 90 лет эта информация стала использоваться в качестве доказательства в суде.

Прорывом в криминалистике стало использование фотографии для фиксации места преступления и внешности подозреваемых. В 1888 году француз Альфонс Бертильон разработал систему описания внешности и стандартизации фотографирования преступника: освещения, масштаба и угла обзора, в анфас и в профиль (рис. 3). Техника приобрела его имя. К сожалению, такой метод все еще был далек от идеала для однозначной идентификации человека.

Параллельно развивалось и другое направление криминалистики. Еще с середины 19 века с подачи Уильяма Гершеля британцы сверяли личность с оттисками расположения папиллярных линий на подушечках пальцев при выплате денег индусам — чтобы предотвратить обман и повторные выплаты. Подобные оттиски стали называть «отпечатками пальцев». Англичанин Фрэнсис Гальтон с 1880-х годов занялся научной стороной этого вопроса и вычислил доступными ему методами, что вероятность наличия идентичных отпечатков у разных людей — 1 к 64 миллиардам. Он выпустил свой труд в 1892 году, и практически сразу после этого Хуан Вучетич (аргентинский антрополог австро-венгерского происхождения) при расследовании кровавого убийства двух мальчиков их собственной матерью идентифицировал преступницу по отпечатку пальца.

Неудивительно, что с внедрением фотографии и дактилоскопии криминалистика всё больше привлекала общественность и всё сильнее стала походить на современные расследования. Однако точность методов все еще была далека от совершенства: во многом приходилось полагаться на расплывчатые и меняющиеся показания свидетелей (для интересующихся — подробно ранняя история криминалистики изложена в книге Юргена Торвальда «Век криминалистики»).

Как раз в этот период на сцене появляется, пожалуй, самый известный криминалист — Шерлок Холмс: Артур Конан Дойль выпустил «Этюд в багровых тонах», свою первую повесть о сыщике, в 1887 году (рис. 4).

Расследованиям помогает и выведение, казалось бы, очевидного «принципа обмена» Эдмона Локара (Locard’s exchange principle): любой преступник должен оставить какой-то след на месте преступления, и преступление отражается на самом преступнике. Например, если это иллюстрировать «в лоб», на жертве может остаться волос преступника, а на одежде преступника — грязь с места преступления. Кстати, самого Локара называли «французским Шерлоком Холмсом».

В 1901-м было совершено открытие, которое изменило всю последующую историю криминалистики (да и медицины!): Карл Ландштейнер обнаружил, что кровь можно разделить на группы по присутствию в ней антигенов А и В [8], [9]. До этого считалось, что кровь у людей абсолютно одинаковая. Теперь же эксперты могли в некоторых случаях оценить, принадлежит ли кровь на месте преступления подозреваемому или жертве. Позже было открыто гораздо больше маркеров крови — и в итоге, с открытием ДНК, стало очевидно, что по этой жидкости можно однозначно идентифицировать индивидуума.

Интересно, кстати, что образцы спермы также можно разделить на группы по системе AB0, как и кровь [10], [11].

Рождение судебного генетического анализа

Наконец, последняя важнейшая веха становления современного расследования — это генетическая экспертиза. То, что идентификация по ДНК может быть полезна в криминалистике, стало ясно довольно рано. Например, международное общество судебной генетики ISFG (International Society for Forensic Genetics) появилось еще в 1968 году. Тем не менее практическое умение распознать генетический «отпечаток» пришло в судебную практику не сразу: первая идентификация преступника с помощью ДНК-дактилоскопии произошла в 1984 году в Великобритании, а разработчиком методики стал Алек Джеффрис. Анализ по ДНК с тех пор часто появлялся на первых страницах газет. Например, один из самых громких случаев — дело Кирка Бладсворта. До освобождения в 1993 году он провел девять лет в тюрьме по обвинению в изнасиловании и убийстве, пока его адвокаты не добились проведения генетической экспертизы.

Важнейшие национальные базы хранения генетической информации также начали появляться именно в 1990-х годах. В 1994-м была создана и в 1995-м заработала британская база генетических данных NDNAD (National DNA Database) — отчеты и статистика задержаний лежат в открытом доступе. На март 2017 года в ней содержалось более шести миллионов образцов [12].

В США программа ФБР, связанная с базой генетической информации, носит название CODIS (Combined DNA Index System). В нее входит и непосредственно база хранения ДНК NDIS (National DNA Index System), которая начала работу в 1998 году и сейчас содержит более 13,5 миллионов образцов.

В России также принята система CODIS. В 2008 году появился закон № 242-ФЗ «О государственной геномной регистрации в Российской Федерации» — и с помощью базы данных ежегодно раскрываются уголовные дела.

Стоит отметить, что всегда параллельно с развитием методов криминалистики всплывали вопросы конфиденциальности информации и обсуждалось, насколько «большой брат» следит за отдельными членами общества [13]. Если к снятию отпечатков пальцев общество сейчас привыкло, то приватность генетической информации — довольно «горячая» тема.

Сегодняшняя криминалистика включает в себя множество методов: помимо генетической экспертизы и дактилоскопии, это исследования в ультрафиолетовых, инфракрасных, рентгеновских лучах; спектральный, люминесцентный, микрохимический, элементно-эмисситивный спектральный и другие типы анализов [14] (некоторые другие известные случаи, где научные методы помогли наказать виновного, — в видео 1). Компьютерная обработка данных, автоматическое распознавание лиц и построение трехмерных реконструкций с помощью специальных программ тоже вносят большой вклад в современную систему правосудия.

О современных генетических методах анализа пойдет речь ниже. Ну а прежде чем продолжить чтение, посмотрите наш увлекательный комикс о похищении предмета искусства!

Комикс: кража в музее

По нашей просьбе иллюстратор Влад Милушкин нарисовал комикс о роли криминалистики в расследовании преступлений. Используйте стрелочки справа и слева от изображения, чтобы листать странички.

«Мусорная наука»?

Прежде чем обсуждать сами генетические технологии, надо остановиться на том, почему они так важны в криминалистике. Ошибка в судебной экспертизе может стоить невиновному человеку свободы, а в некоторых странах и жизни. Преступники же остаются не наказанными. Однако расследование очень редко идет так быстро и элегантно, как показывают в сериалах и кино.

Заключения по результатам исследований, основанных на научных методах, не дают стопроцентной гарантии, что невиновный не будет осужден, и зачастую в этом виноват не метод, а человеческий фактор (рис. 5).

Методика, порождающая самое большое количество ошибок, — опознание свидетелями. Бывало, что люди видели обвиняемого по телевизору или в газетах, ненароком убеждали себя, что замечали его рядом с местом преступления, и лжесвидетельствовали в суде. Кстати, доказано, что человеческая память часто искажает реальные события, — это особая и очень интересная область нейробиологии [15].

Удивительно, что ошибки, допущенные при анализе, — это второй после показаний свидетелей фактор, способствующий вынесению ошибочных приговоров. Согласно некоторым исследованиям, в США они присутствуют в больше чем половине случаев осуждения невиновных! Возможно, на это влияет подготовка специалистов: у 96% есть максимум степень бакалавра; у 3% — степень магистра; и только у 1% — докторская степень. В России криминалисту также необходимо иметь высшее образование по судебной экспертизе, юриспруденции или одной из дисциплин, указанных на сайте Российского федерального центра судебной экспертизы. Проверки квалификации экспертов проводятся редко и нерегулярно. Вклад вносят и заключения экспертов-криминалистов. Как печально показывает статистика, некоторые поддаются соблазну выбрать неоднозначный или отрицательный результат теста за положительный, поскольку эксперты чувствуют себя обязанными «уличить» обвиняемого, хотя они обязаны сохранять нейтралитет. «Слепой метод» же в криминалистике вообще практикуется мало [16].

Наконец, сами методы тоже не всегда точны. Частота ошибок спектрального анализа речи может достигать 63% в зависимости от тестируемого образца голоса, идентификации почерка — около 40%, а микроскопического сличения волос — около 12% (за контроль принят анализ митохондриальной ДНК) [16]. Некоторые считают, что отпечатки зубов вообще нельзя использовать как доказательство вины. Огромное количество случаев неверного осуждения на основании вышеназванных методов описано на сайте организации Innocent Project. Даже при идентификации по отпечаткам пальцев эксперты допускают ошибки, хотя и гораздо более редкие. Самый громкий случай — это, пожалуй, кратковременный арест американца Брендона Мэйфейера в 2004 году, отпечатки которого были ошибочно соотнесены сразу несколькими (!) экспертами с отпечатками террориста, совершившего взрыв в Мадриде. Сам Брендон даже не находился во время теракта в Испании.

Вышеизложенная статистика кажется невероятной — разве это может быть реальностью 21 века? К сожалению, так оно и есть. Сериалы и кино рассказывают о неопровержимых научных доказательствах, фраза про научные подтверждения действует в судах магическим образом, а при этом оказывается, что настоящей науки за этим и нет. Сегодня это осознают и многие специалисты — в США, например, был выпущен огромный доклад национального уровня, посвященный этой теме. В Техасе в 2013 году даже приняли закон о «Мусорной науке» — Junk Science, — согласно которому заключенный может оспорить решение суда, если считает, что «научные» доказательства его вины были вовсе не научны. В прессе уже мелькали имена невиновных, которых освободили по пересмотру дела согласно этому закону — даже спустя десятилетия.

Однако давайте разберемся, дают ли генетические методы более высокую точность?

Генетическая экспертиза как самый достоверный инструмент криминалистики

Анализ ДНК в судебном расследовании способен предоставить такие доказательства, которые не могут дать другие инструменты криминалистики. Статистическая интерпретация генетической информации опирается на достоверную научную базу, и с помощью генетического теста можно однозначно идентифицировать человека (как это удалось, например, в комиксе). Генетическая экспертиза — очень чувствительный метод. Современные технологии позволяют распознать части ДНК даже по очень малому количеству генетического материала в образцах. Одновременно это и слабость такого подхода: даже небольшое загрязнение может усложнить дело (но об этом ниже).

Кроме того, ДНК позволяет «выйти за рамки» и узнать что-то большее, чем информацию о жертве или подозреваемом. Например, при пропаже ребенка можно «опознать» его ДНК из нескольких образцов, проведя генетический анализ его родителям [17]. Но и это еще не все. Преступников, как выяснилось, можно вычислять по генетическим данным их родственников, находящимся в открытом доступе. Так, в США смогли в 2018 году вычислить серийного убийцу и насильника 1970–1980-х, которым оказался бывший полицейский Джозеф Джеймс Деанжело. Только что журнал Science, сославшись на этот судебный прецедент, объявил новую дисциплину — судебно-медицинскую генеалогию (forensic genealogy) — одним из десяти прорывов года.

Хотя анализ ДНК на сегодня бесспорно «выигрывает» у многих других методов криминалистики, он тоже не совершенен. Многое зависит от качества и количества генетического материала, который удалось добыть на месте преступления. Миссия «извлечь максимальное количества ДНК из образца» не всегда оказывается успешной, поскольку разными методами и реагентами извлекается разное количество генетического материала [18]. Часть ДНК может быть утеряна в процессе анализа. Особые проблемы с интерпретаций результатов возникают, если оказывается, что в образце смешана ДНК нескольких индивидуумов [17].

Это ведет к разработке новых методик (например, прямой ПЦР , которая позволяет избежать некоторых этапов стандартного анализа [19]) и более совершенного программного обеспечения (в частности, STRmix [20]). Появляются и технологии, с помощью которых, казалось бы, можно совершить невозможное, — например, получить ДНК с остатков обгоревших бомб [21].

Полимеразной цепной реакции «Биомолекула» посвятила отдельную статью в спецпроекте «12 методов в картинках» [22].

Таким образом, генетическая экспертиза, не омраченная намеренным искажением результата криминалистом, — сегодня самая точная методика из возможных [16].

Практическая сторона генетической экспертизы

Наконец, мы переходим к тому, как происходит анализ ДНК в криминалистике. Обычно генетический материал извлекают из улик, оставленных на месте преступления: волос и биологических жидкостей (крови, слюны или спермы). Генетический материал можно собирать и с тех объектов, к которым преступник прикасался (например орудие убийства), но, конечно, это осложняется тем, что обычно к таким предметам «примешивается» и посторонняя ДНК [23].

Оценить количество ДНК, которое можно извлечь из разных образцов, сложно, поскольку разными методами из разных объектов можно выделить разное ее количество. Образцов же для анализа множество: кровь, буккальный эпителий, кости, следы спермы, волосы, жевательные резинки, окурки, мазки с разных поверхностей.

Генетический анализ позволяет вести и другие типы расследований — например, человеческой истории. Извлекая сохранившуюся ДНК (часто митохондриальную), из объектов с тысячелетней историей, ученые восстанавливают процессы миграции народов [24]. Кстати, «Биомолекула» скоро опубликует цикл статей о генетической генеалогии, поэтому, как говорится, оставайтесь на связи!

После выделения ДНК из образца ее надо как-то проанализировать. Одна из первых в истории генотипирования технологий, которая для этого применялась, — это оценка полиморфизма длин рестрикционных фрагментов (RFLP), которая упоминалась в спецпроекте «12 биометодов в картинках» [26]. Рекстрикционный анализ основан на том, что у разных индивидуумов ДНК расщепляется эндонуклеазами на фрагменты различной длины. В самом общем виде схема RFLP выглядит так: после рестрикционного расщепления проводится электрофорез в агарозном геле и саузерн-блоттинг, затем фрагменты гибридизуют со специфическими зондами и визуализируют с помощью авторадиографии. По уникальной рестрикционной карте можно идентифицировать преступника (рис. 7). Хотя этот метод довольно надежен, у него есть и свои ограничения, например, необходимость большого количества ДНК и времязатратность [27].

Сегодня во всем мире генетические базы данных опираются на короткие тандемные повторы [17]. Это участки ДНК с повторами длиной 2–7 пар оснований. В литературе помимо названия «короткие тандемные повторы» (STR) можно встретить синоним «микросателлиты», или «простые повторы» (SSR) [28]. Чаще всего в криминалистике используются аутосомальные STR и маркеры Y-хромосомы.

Читайте подробнее о различных типах тандемных повторов в ДНК в статье на «Биомолекуле» «Повтор, еще повтор!» [29]

Общая схема проведения STR-анализа в криминалистике такова: выделение ДНК из образца, амплификация с помощью ПЦР, капиллярное электрофоретическое разделение ампликонов STR. Поскольку в коммерчески распространяемых наборах для ПЦР обычно используют флуоресцентные праймеры, меченные красителем, то на «лабораторной стадии» судебно-медицинского расследования проводят лазерно-индуцированное флуоресцентное обнаружение. В итоге, после расшифровки количества повторов каждого локуса, получается индивидуальная «генетическая карта» человека.

Что касается самих маркеров, то европейский стандартный набор сейчас включает 15 локусов STR: FGA, TH01, vWA, D3S1358, D8S1179, D18S51, D21S11, D2S441, D10S1248, D22S1045, D1S1656, D12S391, D16S539, D2S1338 и D19S433. Вышеупомянутая американская программа CODIS долгое время ориентировалась на 13 обязательных локусов: CSF1PO, FGA, TH01, TPOX, vWA, D3S1358, D5S818, D7S820, D8S1179, D13S317, D16S539, D18S51 и D21S11. Как видно из перечисления, некоторые из них не пересекаются. По этой причине сейчас, для того чтобы обеспечить возможность сличения с европейскими базами, в США стараются увеличить их число по меньшей мере до 18. Все современные наборы рассчитаны на 24 локуса (в том числе и набор QIAGEN Investigator 24 Plex QS).

В практику уже начали внедрять полностью автоматизированную систему профилирования ДНК. Но, к сожалению, в целом анализ STR не идеален — он трудоемкий, дорогой и отнюдь не моментальный. Существуют и другие технологии, исследующие различные геномные маркеры. В криминалистике важную информацию может предоставить анализ однонуклеотидных полиморфизмов и полиморфизмов в митохондриальном геноме [30]. В литературе упоминается, что в расследованиях могут использоваться и исследования вставок или делеций (indels), Alu-элементов (читайте о них на «Биомолекуле» [31]) и эпигенетических маркеров [32].

Перспектива развития криминалистики

С 1980-х годов генетическая экспертиза прочно вошла в обиход судебно-медицинского расследования. Основным методом остается составление «генетического отпечатка» по STR, хотя иногда используются и другие маркеры. Эксперты считают, что перспективу развития анализа ДНК в криминалистике можно описать олимпийским лозунгом «быстрее, выше, сильнее». Иными словами, процесс будет быстрее, чувствительность повысится, а вклад в судебно-медицинское и криминалистическое расследования усилится. В криминалистическую практику внедрят и более мощное программное обеспечение, которое сможет обрабатывать большие массивы практических данных в сжатые сроки. Наконец, прогресс возможен и в расшифровке и интерпретации «сложных» образцов, например, со смесью генетических данных нескольких человек [17].

Однако за криминалистикой стоят не только технические проблемы обработки данных. Нет уверенности, что дорогостоящие технологии быстро смогут войти в эту отрасль, поскольку нет гарантии, что государства при распределении бюджета будут приоритезировать именно ее — ведь и сейчас все как-то работает. Кроме того, уже накоплена большая база данных, основанная именно на коротких тандемных повторах, и полностью отказываться от нее бессмысленно [17].

Есть и тенденция подходить более требовательно к методам криминалистики. Так, например, международный журнал по судебно-медицинской науке Forensic Science International недавно выпустил обновленные гайдлайны для потенциальных публикаций [37].

Однако остаются открытыми другие вопросы — какова конфиденциальность генетических данных, если, просто пройдя по улице, любой оставляет за собой «генетический след», который не только однозначно идентифицирует человека, но и позволяет, потенциально, определить возраст, пол, этническую принадлежность и даже внешность? Упомянутая выше Хизер Дьюи-Хагборг предлагает свое решение — «спрей генетической невидимости» из двух баллончиков. В первом находится растворитель, разрушающий большую часть ДНК на той поверхности, куда его распылили. Второй баллончик позволяет привнести смесь ДНК из 50 различных источников. Если в определенных обстоятельствах человек сможет скрыть своей «генетический отпечаток», то разве есть гарантия, что подкованные знаниями преступники тоже не научатся это делать или, что еще хуже, оставлять на месте преступления чужой «генетический след»? Пока что ученые умеют различать естественную и «сфабрикованную» ДНК по уровню метилирования, но надолго ли?..

Литература

1. Siegel J.A. (2019). Forensic science. Encyclopædia Britannica;
2. D. Knoch, A. Pascual-Leone, K. Meyer, V. Treyer, E. Fehr. (2006). Diminishing Reciprocal Fairness by Disrupting the Right Prefrontal Cortex. Science. 314, 829-832;
3. S. F. Brosnan, F. B. M. de Waal. (2014). Evolution of responses to (un)fairness. Science. 346, 1251776-1251776;
4. Williams A. (2000). Leaving a trace: Forensic science through history. BBC;
5. 12 методов в картинках: микроскопия;
6. Frese S. (2009). John Dillinger — fingerprint obliteration. Crime Museum;
7. Menzel E.R. Fingerprint detection with lasers (second edition). USA: CRC Press, 1999. — 312 p.;
8. Тема песни для Цоя: Карл Ландштейнер;
9. Dean L. Blood groups and red cell antigens. Bethesda: National Center for Biotechnology Information (US), 2005;
10. Хохлов В. и Андрейкин А. Судебная медицина (4-е изд.). М.: «Издательство Юрайт», 2019. — 462 с.;
11. Edidin M. and Johnson M.H. Immunobiology of gametes. Cambridge, NY: Cambridge University Press, 1977. — 310 p.;
12. National DNA database strategy board. Annual report 2016/17. (2018). NPCC;
13. Dorothy Nelkin, Lori Andrews. (1999). DNA identification and surveillance creep. Sociol Health & Illness. 21, 689-706;
14. Савельева М.В. и Смушкин А.Б. Криминалистика. М.: Издательский дом «Дашков и К», 2009. — 608 с.;
15. Daniel L. Schacter, Scott A. Guerin, Peggy L. St. Jacques. (2011). Memory distortion: an adaptive perspective. Trends in Cognitive Sciences. 15, 467-474;
16. M. J. Saks. (2005). The Coming Paradigm Shift in Forensic Identification Science. Science. 309, 892-895;
17. John M. Butler. (2015). The future of forensic DNA analysis. Phil. Trans. R. Soc. B. 370, 20140252;
18. Alison M Eychner, Kelly M Schott, Kelly M Elkins. (2017). Assessing DNA recovery from chewing gum. Med Sci Law. 57, 7-11;
19. Sarah E. Cavanaugh, Abigail S. Bathrick. (2018). Direct PCR amplification of forensic touch and other challenging DNA samples: A review. Forensic Science International: Genetics. 32, 40-49;
20. Tamyra R. Moretti, Rebecca S. Just, Susannah C. Kehl, Leah E. Willis, John S. Buckleton, et. al.. (2017). Internal validation of STRmix™ for the interpretation of single source and mixed DNA profiles. Forensic Science International: Genetics. 29, 126-144;
21. A. Berti, F. Barni, A. Virgili, C. Colozza, F. Maiorino, M. Tocca. (2011). The recovery of DNA profiles from saliva and touch evidences after postal bomb explosion. Forensic Science International: Genetics Supplement Series. 3, e471-e472;
22. 12 методов в картинках: полимеразная цепная реакция;
23. Alycia K. Buckingham, Michelle L. Harvey, Roland A.H. van Oorschot. (2016). The origin of unknown source DNA from touched objects. Forensic Science International: Genetics. 25, 26-33;
24. Stokstad E. (2007). Ancient chewing gum yields DNA. Science News;
25. Looi M.L., Zakaria H., Osman J., Jamal R. (2012). Quantity and quality assessment of DNA extracted from saliva and blood. Clin. Lab. 58, 307–312;
26. 12 методов в картинках: генная инженерия. Часть II: инструменты и техники;
27. Atul Grover, P. C. Sharma. (2016). Development and use of molecular markers: past and present. Critical Reviews in Biotechnology. 36, 290-302;
28. Повтор, еще повтор!;
29. Yong T. Kim, Hyun Y. Heo, Tae S. Seo. (2018). Advanced Short Tandem Repeat Genotyping for Forensic Human Identification. Emerging Areas in Bioengineering. 509-529;
30. Atul Grover, P. C. Sharma. (2016). Development and use of molecular markers: past and present. Critical Reviews in Biotechnology. 36, 290-302;
31. Alu: история одной последовательности;
32. Yao-Yuan Liu, SallyAnn Harbison. (2018). A review of bioinformatic methods for forensic DNA analyses. Forensic Science International: Genetics. 33, 117-128;
33. Stephen Richmond, Laurence J. Howe, Sarah Lewis, Evie Stergiakouli, Alexei Zhurov. (2018). Facial Genetics: A Brief Overview. Front. Genet.. 9;
34. Joanne B. Cole, Mange Manyama, Jacinda R. Larson, Denise K. Liberton, Tracey M. Ferrara, et. al.. (2017). Human Facial Shape and Size Heritability and Genetic Correlations. Genetics. 205, 967-978;
35. Sae Rom Hong, Sang-Eun Jung, Eun Hee Lee, Kyoung-Jin Shin, Woo Ick Yang, Hwan Young Lee. (2017). DNA methylation-based age prediction from saliva: High age predictability by combination of 7 CpG markers. Forensic Science International: Genetics. 29, 118-125;
36. Grushkin D. (2015). Artist turns DNA from chewed gum into sculptures. Popular Science;
37. Leonor Gusmão, John M. Butler, Adrian Linacre, Walther Parson, Lutz Roewer, et. al.. (2017). Revised guidelines for the publication of genetic population data. Forensic Science International: Genetics. 30, 160-163.