Михаил Орлов 9,7

Статья на конкурс «био/мол/текст»: Паразитизм — явление универсальное для биологической жизни. Вне зависимости от того, какую систематическую группу представляют и в каком диапазоне размеров действуют паразиты, их приемы в целом совпадают. Развиваясь независимо, они, тем не менее, пришли к объединяющему их принципу «кинжал и мантия» — не брезгуют обманом, самозванством и внезапной жестокостью. На нижнем пределе размеров живого таким промышляют бактерии — внутриклеточные паразиты. Здесь мы рассмотрим микоплазм, и прежде всего Mycoplasma gallisepticum — важного патогена птиц. Рассказ пойдет о том, как этот сильно упростившийся организм научился быстро переключать активность своих генов, а также о его особых промоторах.

Статья на конкурс «Био/Мол/Текст»: Приступая к рассмотрению чего-то нового, человек прежде всего стремится разложить это на группы. Так устроен наш мозг и так он осваивается с тем, что ему преподносит жизнь. То же — в науке: видя удивительное разнообразие вокруг себя в очередной области исследований, ученые прежде всего создавали описывающую его классификацию. Классическим примером служит система живого, представленная в виде иерархии вложенных друг в друга таксонов различного ранга: домен, царство, класс или отдел и т.д., вплоть до вида и даже более дробных групп. Ее очень удобно изображать в форме так полюбившихся биологам эволюционных деревьев. Исходно подобная система была предложена биологами-натуралистами, «классиками» систематики еще в XVIII–XIX вв. Исторический прогресс — это еще и прогресс научный: за последние десятилетия объекты и методы исследований изменились очень сильно. Сильно изменилось и само научное знание, и его методы. Извечная задача систематизации и группировки остается актуальной — только применять ее приходится к данным в новом формате... и, порой, чрезвычайно большим. Чтобы не захлебнуться в информационном потоке, очень важно освоить новые методы для работы с данными. Здесь в качестве важного, но непростого примера мы рассмотрим кластерный анализ.

Статья на конкурс «Био/Мол/Текст»: Мозг считают самым сложным органом в человеческом теле. А иногда даже самым сложным объектом во всей Вселенной! Оснований для этого немало: нейронов в нашем мозге немногим меньше 100 миллиардов. Продолжая астрономическую метафору, заметим: это число сопоставимо с количеством звезд в нашей Галактике. А это — все наблюдаемые нами в телескопы и многие, многие другие. Но настоящий «математический взрыв мозга» это все же число контактов между нейронами — оно оценивается как 10 в 15 степени! Тут уж никаких звезд не хватит для сравнения. Ломать, безусловно, не то же, что строить, однако в случае мозга медленное неуклонное разрушение — нейродегенерация — также может быть очень сложным, разносторонним и даже в текущую эпоху пост-рока и пост-генома далеко не до конца понятным процессом. Мы рассмотрим это на примере «королевы нейродегенераций» — болезни Альцгеймера. На это нейродегенеративное расстройство приходится больше заболевших, чем на все остальные вместе взятые: этой болезни посвящены тысячи статей, на ее исследования израсходованы огромные деньги... однако механизмы в основе болезни Альцгеймера до конца так и не установлены. Что уж и говорить о блистательно отсутствующих методах лечения. Почему так? Во многом в силу сочетания различных патологических процессов и «молекулярных игроков», из числа которых на первый план выходят бета-амилоидный пептид Aβ, белок тау и связывающие их сложные взаимоотношения.

Комикс на конкурс «Био/Мол/Текст»: Когда-то очень давно жизнь на Земле была совсем другой. Настолько другой, что динозавры в сравнении с ней кажутся нам родными братьями. Докембрийские времена, эдиакарский период (примерно с 635 по 541 ± 1 миллион лет назад) — это было время, когда почти никто не умел создавать скелеты и панцири, а потому в геологической летописи все живое осталось только в виде отпечатков мягких тканей. Докембрийские жители Земли настолько странные, что нередко мы не можем уверенно отнести их к определенному типу современных животных. А может, многие из них вовсе и не являются животными? Уж слишком странно устроены эти существа — многие не похожи ни на одну известную нам группу живого. Кто-то напоминает фрактал, кто-то тканую циновку, а у кого-то трехосная симметрия... все это даже стало основанием предположить, что речь идет об отдельном царстве живого (наряду с растениями, животными, грибами и т.д.) — Vendobionta. Его название происходит от другого названия эдиакарского периода, связанного с находками на Белом море — «вендский период».

Статья на конкурс «Био/Мол/Текст»: Вопрос о том, откуда взялась заполонившая всю современную Землю жизнь, вызывает смешанные чувства. С одной стороны, он очень увлекательный и воодушевляет, а еще является прекрасным поводом увязать вместе такие разные науки, как биология, химия, физика, геология и даже астрономия. С другой стороны, это вопрос довольно неблагодарный: самые правдоподобные гипотезы и убедительные эксперименты всегда будут оставаться лишь нашими предположениями о событиях на молодой Земле, а не их точной реконструкцией. И все же вопрос абиогенеза (как неживое вдруг взяло и стало живым), вне всякого сомнения, очень полезен. Задаваясь им, мы лучше понимаем суть феномена жизни и спектр ее возможностей (что может пригодиться нам ни много ни мало при поиске внеземных вариантов живого). А еще зарождение первого организма — это точка отсчета истории биосферы, на которой сходятся все ее эволюционные тренды. Эта точка напоминает горизонт, который невозможно достичь, но который задает верное направление для движения. Вопрос о том, как поразительно сложное и неразрывное единство клетки возникло на пустом месте, вызывает много трудностей. Однако реконструировать эти древние события куда проще, если обратить внимание на нечто, что возникло на Земле еще раньше, имелось на ней в изобилии и обладало высокой устойчивостью. И потому вполне могло способствовать становлению первой живой клетки.

Статья на конкурс «Био/Мол/Текст»: Реконструировать древо животного царства, отражающее его эволюционное развитие, — это очень непростая задача. Все новые данные, полученные прежде всего с помощью секвенирования ДНК, заставляют зоологов то и дело «подрезать и пересаживать» отдельные его ветви. Порой это радикально меняет систематику ключевых групп животных, или, как в случае невзрачного червя ксенотурбеллы, приводит к долгим одиночным скитаниям по древу жизни.