Алексей Паевский 33,6

Сегодняшний наш герой — очень и очень нетипичный представитель плеяды лауреатов Нобелевской премии по физиологии и медицине. Дело в том, что он в первую очередь — практикующий врач, выдающийся хирург-виртуоз, спасший множество жизней своими собственными руками. Таких много и сейчас, но в нашем, третьем тысячелетии представить себе Нобелевскую премию по медицине не молекулярному биологу, а хирургу?! Это то же самое, что присудить «нобеля» по физике автомеханику. И тем не менее, швейцарец Теодор Кохер — один из немногих, если не единственный нобелиат, получивший премию с хирургическим оттенком в формулировке Нобелевского комитета: «за работы в области физиологии, патологии и хирургии щитовидной железы».

В 1999 году в ожидании конца XX века и второго тысячелетия любили подводить итоги века уходящего — составляли списки важнейших событий, знаковых фигур... Так появился и список журнала Time — TIME 100: Heroes & Icons of the 20th Century. В нем были и братья Райт, и создатель Всемирной сети Тим Бернерс-Ли, и семейство Лики, «состарившее» австралопитеков и прямохождение, и, разумеется, Альберт Эйнштейн. Достойное место в списке занял и нобелевский лауреат 1945 г. по физиологии и медицине, однофамилец величайшего автора шпионских романов, создателя самого известного супергероя XX века Джеймса Бонда. Поняли, о ком речь? Конечно, наш сегодняшний герой — сэр Александр Флеминг, спасший миллионы жизней и навсегда изменивший структуру современной медицины открытием первого антибиотика — пенициллина. Формулировка Нобелевского комитета: «за открытие пенициллина и его лечебного эффекта при разнообразных инфекционных заболеваниях».

Пожалуй, ни одно инфекционное заболевание не обладало столь романтическим ореолом, как туберкулез. Эта болезнь внесла пронзительную нотку фатальности в творчество поэта Джона Китса и сестер Бронте, Мольера и Чехова. Но в реальной жизни чахотка оказывалась совсем не романтичной, а наоборот — грязной и мучительной. Вместе с томной бледностью приходили слабость, изнурительный кашель, легочное кровотечение и смерть. Этой кошмарной для тысяч людей реальности дали имя «белой чумы», ведь она уносила не меньше жизней, чем чума «черная», бубонная, просто убивала медленно. Не удивительно, что человек, «познакомивший» мир с возбудителем туберкулеза и давший надежду на победу над ним, был награжден Нобелевской премией. Формулировка Нобелевского комитета: «за исследования и открытия, касающиеся лечения туберкулеза». А звали этого человека Роберт Кох.

Герой сегодняшней статьи выделяется своим необычным жизненным путем даже на фоне остальных нобелевских лауреатов. Кто из них — полунорвежец-полуяпонец? Кто еще проработал 42 года в одной фирме? Кто был нобелиатом без высшей научной степени? Кто сделал свое открытие совершенно случайно и не сильно «поднялся» на нем? Кто получил Нобелевскую премию после 18 лет занятий садоводством и рыбалкой? Всё это он — Чарльз Педерсен, открывший краун-эфиры и давший жизнь огромному и важнейшему классу соединений, в итоге приведшему к созданию супрамолекулярной химии. Формулировка Нобелевского комитета: «за разработку и применение молекул со структурно-специфическими взаимодействиями высокой селективности».

Наш лауреат — редкий пример медика, который долго занимался одной темой. И даже достигнув высшей награды, не стал почивать на лаврах, а продолжил заниматься Большой Наукой. Наш герой — один из немногих урологов-нобелиатов. Метод, который он создал, спас жизнь не одному десятку тысяч мужчин. Ведь именно он придумал, как лечить очень коварное заболевание — рак простаты. Формулировка Нобелевского комитета конкретизирует: «за открытия, касающиеся гормонального лечения рака предстательной железы». Итак, встречайте, Чарльз Брентон Хаггинс.

Нашего героя принято считать соперником и ненавистником Менделеева. Однако в этой истории не всё до конца ясно. Что точно можно сказать — это был один из разностороннейших химиков мира. Он «придумал» ионы и получил «нобеля» за свою диссертацию, которую с трудом пропустил диссертационный совет. Он применил законы физики и химии к биологии, он занимался парниковым эффектом и шаровыми молниями... В общем, встречайте — Сванте Аррениус, третий нобелевский лауреат по химии. Формулировка Нобелевского комитета: «в знак признания особого значения его теории электролитической диссоциации для развития химии».

Наш герой, как и любой нобелевский лауреат, обладает весьма нестандартной научной биографией. Во-первых, по-хорошему, его премия — премия за работу гистолога, за открытие метода окраски препаратов нервной ткани, которым пользуются до сих пор. Во-вторых, именно этот метод в итоге и похоронил теорию строения нервной ткани, которой он придерживался. Зато позволил узнать много нового, что и подчеркнуто в формулировке Нобелевского комитета: «в знак признания трудов о структуре нервной системы». А в-третьих, наш герой еще и подарил свое имя одной из органелл клетки, которую то открывали, то закрывали. Звали героя Камилло Гольджи.

Героиня этого рассказа прожила очень долгую жизнь. Самую долгую среди всех нобелевских лауреатов. Женщина, ставшая ученым вопреки запрету Муссолини и запрету отца. Пожизненный сенатор Италии. Руководитель, чей институт финансировался отдельной строкой из бюджета страны. Человек, который, разменяв сотню лет, продолжал активную жизнь и сохранил яснейший ум и остроту мысли. Встречайте Риту Леви-Монтальчини, одну из десяти женщин — нобелевских лауреатов по медицине. Формулировка Нобелевского комитета: «в знак признания открытий, имеющих важнейшее значение для раскрытия механизмов регуляции роста клеток и органов».