biogeorge@mail.ru 0,0

Живая природа устроена невероятным образом. Возникнув однажды, жизнь научилась воспроизводить себя в огромном разнообразии. А как же жизнь зародилась? Ответ на этот вопрос веками волновал философов и ученых. Противореча или помогая друг другу, одни использовали теоретический подход, другие же постигали истину через практику. О том, как пересекались их пути, и пойдет речь в данной статье.

Этот рассказ начался с судебного разбирательства, где мне пришлось участвовать в роли эксперта в патентном споре. В чем было дело, я сказать не могу, да это и не важно. Главное для нас, что один из юристов спросил меня, дескать, раз между мышью и человеком такие биохимические отличия, как вы утверждаете, могли бы вы принять яд для грызунов? Полемику в стиле судебных саг из американских сериалов судья ему провести не дала, и вопрос повис в казенной атмосфере зала. Но, как ни странно, ответ у меня был.

В настоящее время все больше внимания уделяется тому, как иммунитет влияет на разные процессы в нашем организме. Обнаруженные в новых исследованиях нарушенные иммунные реакции становятся недостающим звеном патогенеза. Это стимулирует поиск новых лекарств и других профилактических и лечебных воздействий. В этом тексте мы обсудим особый иммунный статус мозга — его изолированность от системных процессов иммунитета. Кроме этого поговорим о расстройствах, которые нарушают иммунный суверенитет центральной нервной системы — об аутоиммунных энцефалитах.

Если смотреть на временнýю шкалу, почти вся история человечества относится к каменному веку: он длился три миллиона лет против последних десяти тысяч. И все мы знаем, что древние люди носили шкуры, украшали себя ожерельями и строили дома из костей и бивней, в то время как шаманы заклинали духов охоты. Но откуда мы это знаем? Где остались следы древнейших людей и их родственников, что можно реконструировать на их основе, а что остается додумывать? Об этом и расскажет самая романтичная книга по антропологии — «Байки из грота» Станислава Дробышевского.

У позвоночных животных очень часто ключевую роль в определении пола играют половые хромосомы. Если у низших позвоночных в определении пола также нередко участвуют факторы окружающей среды, то у птиц и млекопитающих определение пола строго хромосомное. Как правило, в кариотипе есть две половые хромосомы: X и Y у млекопитающих (самки имеют кариотип XX, самцы — XY) или Z и W у птиц (ZW у самок и ZZ у самцов). Впрочем, иногда половых хромосом в кариотипе больше двух. Абсолютным рекордсменом по этому показателю долгое время считался утконос: из 52 его хромосом в качестве половых функционируют 10. Однако недавно невзрачная южноамериканская лягушка, известная как пятипалый свистун (Leptodactylus pentadactylus), уверенно утерла ему нос: из 22 ее хромосом более половины (а именно, 12) являются половыми! Наша статья посвящена этому любопытнейшему открытию.